|
Так сложилось, что у тебя он высокий. Может быть, даже слишком высокий. Поэтому все эмоциональные раздражители, которые у людей, которых ты опрометчиво полагаешь нормальными, вызывают немедленную ответную реакцию, тебя не задевают вовсе. Со стороны это выглядит как эмоциональная глухота. И сама ты встревожена таким положением вещей. Согласен, это неестественно. Но никто не виноват, и менее всего виновата ты сама, что твое сознание изначально оградило себя от вселенских невзгод слишком высокой стеной. Перестань искать в себе изъяны. Просто живи как живется. Время рушит и не такие стены. Или найдется какая-нибудь слишком высокая волна, которая через них перехлестнет. Вот этого я боюсь. Потому что твой болевой порог способна преодолеть только запредельная боль. Вообразить не могу, что бы это могло быть. Не хочу даже думать о таком.
Я тоже не хочу. Всякий человек имеет право быть тем, что он есть. Вот я, к примеру, эмоциональный импотент. В художественной прозе таких принято именовать «сухарь». Быть математиком мне идет. Как платье — к лицу. Цифры, формулы, уравнения, непонятные знаки… Пожалуй, это единственное, что мне на самом деле к лицу. Никем иным, кроме как математиком, я и стать не могла. Вот Ансельм мог бы стать кем угодно. Музыкантом, путешественником, балбесом и прожигателем жизни. Но даже он — математик лучше меня. — Скажи, у тебя есть цель? Не сиюминутная, а главная, ослепительная? — Есть, — без секунды промедления отвечаю я. Похоже, моя реакция застала доктора врасплох. — Вот как, — бормочет он с некоторым даже удивлением. — И что же, она реальна? Она достижима? — О да, — говорю я с усмешкой. — Отлично. А ты уже думала о том, как будет устроена твоя жизнь после того, как ты ее достигнешь? Я молчу. Молчу бесконечно долго. Мой доктор умеет ставить вопросы… Нет, я не думала. По правде, мне такое и в голову не приходило. — Я хочу, чтобы ты знала, дитя мое. Что бы с тобой ни случилось, хотя бы даже все адские котлы выплеснут на тебя свой жар, я останусь с тобой. «Откуда мне знать? — думаю я рассеянно. — И тебе откуда знать?.»
Свободный поиск
Драйвер я тоже никудышный. Джильда это знает. Я это знаю. Джильда знает, что это знаю я. И тем не менее она со мной возится. Красивая ражая девица носится с маленькой болотной кикиморой, как с собственным дитятей. Я бы давно плюнула и занялась обучением кого-то более перспективного. Не исключено, что, дрессируя меня, самого паршивого драйвера в Галактике, Джильда отдает мирозданию какие-то кармические долги. Или ей нечем себя занять в отсутствие срочных контрактов. Не могу же я, в самом деле, допустить фантастическую гипотезу, будто бы она меня любит и видит во мне друга. По правилу дополнения — все, чем природа одарила Джильду, напрочь отсутствует во мне. Ну, родственную душу во мне обрести никому еще не удавалось. Свободный поиск — это часть программы обучения. Предполагается, что пилот-стажер выполняет его самостоятельно, без присутствия инструктора на борту. Если стажер выказывает успехи, ему предоставляется право самому выбрать маршрут. Неумехам в таком праве отказано, и маршрут выбирает инструктор: чтобы безопасно, поближе к маякам и обитаемым мирам. Есть еще третья категория стажеров, к которой отношусь я. В присуствии Джильды я спокойна, рассудительна и не совершаю ошибок. Стоит ей оставить меня в кабине без призора, и я испытываю нечто вроде панической атаки. Не знаю, за что схватиться, дергаюсь и психую, истерически собачусь с когитром, теряю лицо и голову, словом — не гожусь ни к черту. Это психология, это персональное бессознательное, это еще одна ниточка из моего непростого детства, и это стало бы еще одной печалью для доктора Йорстина, кабы он о ней ведал… Все мы взрослые люди, кто-то старше, кто-то младше, но иллюзий на мой счет нет ни у кого из участников этого изначально безнадежного предприятия. |
