Монохромный пейзаж совершает разнообразные эволюции, вращаясь, кренясь, порой резко уходя книзу. На самом деле это трамп маневрирует на большой высоте, хотя в кабине движение почти не ощущается.

Все это намеревалась осуществить я сама. Боже, какая самонадеянность! Разумеется, у меня не было никаких шансов. Даже при деятельном участии бортового когитра, которому мои экзерсисы очень скоро показались бы неоправданно рискованными, и он отлучил бы меня от управления.

С самого начала весь расчет строился на психологии.

Джильда не бросила бы меня.

Я ничего не знаю о ее прошлом, но кое-что мне ясно о ней в настоящем. В критический момент она никогда не оставила бы своей заботой несчастную сиротку Тони.

Я неплохой манипулятор, моим психологам это прекрасно ведомо. А еще я какой-никакой, но математик. Могу просчитывать реакции оппонента наперед. Это несложно, когда дело касается натур искренних и простых, вроде Джильды. Да что там, я просто циничная хладнокровная сука.

— Контакт!

Снова перестаю дышать, закрываю глаза.

А когда открываю, то прямо перед собою, протяни руку — и коснешься, вижу Храм Мертвой Богини.

Храм Мертвой Богини (окончание)

— Где находился твой корабль? — спрашивает Джильда.

— Н-не знаю… не помню. Может быть, по ту сторону руин.

Действительно, корабля крофтов нигде нет. Вряд ли он мог бесследно разрушиться за каких-то тринадцать лет. Скорее всего, его останки были эвакуированы исследователями для дознавательских целей. Впрочем, в отчетах, с которыми меня время от времени считали своим долгом знакомить, ничего о том не сообщалось. Судьба корабля заботит меня очень незначительно. Он и в ту пору не представлял из себя ничего, кроме памятника человеческой самонадеянности.

— У тебя будет ровно один час, — говорит Джильда жестким голосом, исключающим возражения. — Подойти, осмотреться, зафиксировать увиденное. И ты обещаешь мне не спускаться в туннель, даже если он и существует.

Быстро-быстро киваю. Требуемое не противоречит моим планам.

— Я с тобой не пойду, — продолжает Джильда. — Хотя следовало бы. Но лучше я останусь на корабле. Тогда ты не сможешь заразить меня своим безумием и не уговоришь на разные сумасбродства. Один час, тебе ясно? По истечении этого часа я покину поверхность планеты, с тобой или без тебя.

«Ты никогда такого не сделаешь, красотка Джильда…»

— Если обстановка изменится в неблагоприятную сторону по моему прямому приказу ты без промедления возвращаешься на борт. Это понятно?

Киваю еще быстрее.

— Подтверди голосом, несчастная дура!

— Понятно, пилот-инструктор, — ангельским сопрано отзываюсь я.

— Твое неподчинение не удержит меня от экстренного взлета, — говорит Джильда сердито. Она встречается со мной глазами, и я безо всякого напряжения выдерживаю ее взгляд. — Ты, верно, рассчитываешь, что я никогда не брошу тебя одну в чужом мире? Ты заблуждаешься на мой счет… девочка Тони.

«А вот это мы очень скоро выясним».

— Федеральное нормализованное время — двадцать один час двадцать минут; пятое марта сто шестьдесят первого года, — декламирует Джильда, адресуясь к бортовому журналу. — Планета Мтавинамуарви, светлое время суток, видимость идеальная, температура за бортом 290 градусов по Кельвину. Пилот-стажер Стокке-Линдфорс выполняет частную исследовательскую миссию proprio motu в окрестностях объекта «Храм Мертвой Богини». Предполагаемая продолжительность миссии — один час. Обратный отсчет запущен… Ну же, не торчи истуканом!

— Джил, я тебя люблю!

Сказано почти искренне.