— Иди к черту, Тони!

Именно туда я и направляюсь.

Вываливаюсь из кабины в коридор, на ходу прилаживая легкий шлем с маской. В полной герметизации нужды нет, местный воздух недеструктивен и не оказывает на кожу пагубного воздействия. Тринадцать лет тому назад я им дышала… Задраиваю за собой дверь шлюза, выравниваю давление. Диафрагма наружного люка разворачивается, позади меня равнодушно мигают зеленые транспаранты.

Я снаружи.

Стою обеими ногами на сером песке планеты Мтавинамуарви.

Я дома.

— Что происходит, Тони? Почему ты молчишь? Ты в порядке?

— Да… просто я немного потерялась.

— Самое время тебе найтись, — ядовито напоминает Джильда. — Так, для протокола… Будь любезна, комментируй свои действия!

На негнущихся ногах я удаляюсь от темной, дышащей жаром громады трампа. Хруст песка не столько слышен, сколько ощущается подошвами ботинок. Иллюзия, конечно… Во все стороны простирается плоская, как стол, серая с черными блямбами пустыня. Человеческому глазу ландшафт кажется неожиданно просторным, сознание инстинктивно пытается очертить линию горизонта в привычных пределах, и то, что обзор не обрывается, где обычно, а длится и длится, приводит наблюдателя, то бишь меня, в легкое замешательство. Мтавинамуарви почти на четверть больше Земли, что, однако же, почти никак не отражается на ускорении силы тяжести. «Брэнди-Грум» полагает, будто «это обусловлено преобладанием легких пород в литосфере или наличием в ней обширных пустот». И я на собственном опыте убедилась в справедливости второго предположения… Выступы рельефа стерты метеоритными бомбардировками, повсюду виднеются зализанные ветрами язвы больших и мелких кратеров. Над головой висит свинцово-синее пустое небо без намека на облачный покров — да и откуда ему здесь взяться? Звезды почти не видны, но не из-за газовой оболочки, а оттого, что на горизонте сверкающим кружевным шлейфом вздымается корона Нахаротху-Прим. Зрелище фантастическое, не сравнимое ни с чем… но я уже видела такое в собственном детстве.

Это чужой мир. Невообразимо далекий от Земли. Кладбище древней культуры, которая не справилась с собственной миссией разума и предпочла эмигрировать в будущее, похоронив самое себя в недрах планеты. Всякий на моем месте мог бы проникнуться величием момента и упиваться новизной ощущений. Но я ничего не чувствую, кроме волнения. Эмоциональная глухота, гори она в аду.

Или же моя инакость наконец обрела свою нишу? Легла, как меч в ножны?

Храм Мертвой Богини темным уродливым силуэтом вырисовывается на пламенной занавеси короны. Когда-то он казался мне каменной громадиной. А сейчас это просевшие под собственной тяжестью, разбитые и вмятые в грунт метеорными дождями, утратившие первоначальный облик и форму бессмысленные обломки. И я не уверена, к вящему успокоению Джильды, что смогу найти вход в туннель.

Но чем ближе я подхожу, тем тверже мое намерение покончить наконец с кошмаром собственного бытия. Обрести себя, восстановить личностную целостность, разрушить комплексы и недоверие к самой себе… назовите как угодно. Если понадобится, я змеей поползу между каменных плит.

Но в этом нет необходимости.

— Тони, какого дьявола? С тобой все в порядке?

Сакраментальный вопрос. Он заслуживает не менее затертого сакраментального ответа.

— Со мной все хорошо, Джил.

С этими словами я отключаю связь.

Мне все равно, что будет дальше. Если Джильда решит удрать без меня, скатертью дорожка. Если дождется возвращения и отшлепает, как нашкодившего щенка, я буду улыбаться. Влепит затрещину, пускай даже отлупит, я стерплю. Если весь мир разлетится вдребезги, я не стану печалиться.