|
И я еще не оправилась от потрясения после известия об убийстве и самоубийстве. На следующее утро все газеты только об этом и писали. «Трагедия в лондонском бомонде». «Поножовщина дошла и до высшего общества». Элеанор приняла приглашение погостить. Ей понадобились две недели, чтобы забраться в семейную постель. Там ее и застукала в обществе Сэма неожиданно вернувшаяся Белинда. Тогда она просто ушла, ничего с собой не взяв, а вернувшись на следующий день, обнаружила в двери новый замок. Они с Сэмом не были расписаны, хотя на Барбадосе случилось некое подобие свадебной церемонии, но о настоящем браке никто не думал. Дом был записан на Сэма. У Белинды не было никаких прав — только любовь, да и та, как выяснилось, мимолетная. Элеанор смотрела на нее в окошко и открыто смеялась. А на следующей неделе Белинда ворвалась в дом с ножом.
Но у меня были и свои проблемы. Миранда обещала найти агентство, которое отремонтирует мой дом за праздники, хотя и предупредила, что это обойдется мне в кругленькую сумму. Но после «Касл-спа» меня уже не путали никакие цены. Я и без Миранды знала, что на пять тысяч фунтов могу приобрести целую кучу новых нераздолбанных диванов. Я понимала, что у нее на уме. Я же писательница и умею читать чужие мысли. Правда, хорошо это только на бумаге, а в жизни — чистый кошмар. Но Миранда как ни в чем не бывало выразила надежду, что меня не слишком расстроило произошедшее с моими друзьями. Убийство и самоубийство! Я сказала, что знаю об этом только понаслышке — ведь мы не были очень близки, просто знакомы. В тот момент я их фактически предала, отреклась от них — вышвырнула из своих мыслей. Я понимала, что так делать нельзя, однако сделала это. Потом Миранда пришла к простому выводу — мне действительно пора отдохнуть. В отдыхе нуждаются все — она, как учитель и мать двоих детей, знает это лучше других. Я обняла ее, хотя сроду не имела склонности к излиянию нежностей, и она, кажется, очень удивилась, но я действительно ее люблю. Дорога из Лондона до Карлайла заняла четыре часа. Алек отвез меня на Юстонский вокзал к раннему, поезду. Когда мы свернули на Кэмденфоуд, зазвонил мой мобильник. Это был Джулиан из Вичиты. Он сообщил, что с мамашей все в порядке — только страху натерпелась, а шейка бедра цела, просто сильный ушиб. Вичита, сказал он, на два метра засыпана снегом, так что домой вернуться не так-то легко. Я успокоила его, сообщив, что на новогодние праздники записалась на спа и дома меня все равно не будет. Засим в трубке последовала, короткая пауза — кажется, Джулиан испытал легкое потрясение. Потом он произнес: — Так это же совсем другое дело! Значит, домой я могу не торопиться. Он сказал, что мать только обрадуется, а с отчимом они, как известно, ладили. А еще он мог бы заскочить на пару дней в Нью-Йорк и погостить там у старых друзей. Потом мобильник трагически запикал и сдох — в этот момент мы ехали в каменных джунглях, начисто глушивших мобильную связь. Когда сигнал вновь появился, до Джулиана уже было не дозвониться — на сей раз по его вине. Утром улицы пустовали за неимением любителей отовариться. Про выдуманные мною параллели с цунами я Алеку говорить не стала, поскольку в то злополучное святочное утро 2004 года он с Мирандой и детьми был в Шри-Ланке, и им пришлось спасаться бегством, чтобы выжить. Напоминать о таких вещах бестактно. Я только позволила себе констатировать факт. Он с удивлением посмотрел на меня и спросил, в курсе ли я последних новостей. Я честно сказала: «Нет». Алек, работающий компьютерщиком, сообщил, что в Интернете прошел слух об эпидемии гриппа. Какой-то суматранский грипп, вариант птичьего, дальний родственник чумы. Убивал он вроде бы больше молодых, нежели старых, и имел пятипроцентный порог смертности. По поводу этого гриппа дали официальное опровержение, но интернетские блоги наперебой советовали людям оставаться дома и избегать любых контактов. |
