— Сядь там, в углу. Тогда я его сниму, — командует она.

Я подчиняюсь. Вплотную вжимаюсь в подлокотник и смотрю на неё. Лицо я увидел только теперь, странно, оно злое и сердитое. Перед таким не устоит никто. Ноги наши переплетены. Когда она заводит за спину руки, чтобы расстегнуть застёжку, я беру пенис в кулак. Когда она снимает лифчик и сиськи с большими пурпурно-красными сосками тяжело шмякаются вниз, я принимаюсь дрочить.

— Чудесно, —говорю я. —Ты красавица.

Она краснеет. Но я не умасливаю её: груди круглые, безупречные, а кожа лунного цвета. На животе пара складок, но и он прекрасен. Она так обворожительна, что я вот-вот заплачу. Пенис скачет у меня в руке.

— И что, мне так сидеть? — спрашивает она. Я рассматриваю её лицо, желая убедиться, что её наконец проняло. Но вижу только неуверенность и недовольство. Мне её жаль, бедняжку.

— Можешь их поласкать, — советую я.

Сильвия ощупывает груди так, будто случайно их обнаружила. Она прикрывает глаза. Внезапно я замечаю, что она из-под опущенных век следит за тем, что делает моя правая рука, и от такого зрелища даже раздвинула губы. Не многие видали это.

Хватит, однако. Я хватаю её за штанины и тяну, опрокидывая на спину. «Нет!» —выговаривает Сильвия. Я усаживаюсь ей на живот, расчехляю пенис полностью и всовываю ей между сиськами. Потом беру их в руки и свожу вместе. Этими фантазиями я тешил себя давно.

— Пусти меня! Я не хочу. Пожалуйста, пусти! — просит она.

— Просто полежи спокойно, — отвечаю я, делая ритмичные движения тазом. Картинка возбуждает меня зверски, больше даже, чем моего голубчика. Я в самом деле не могу остановиться; я слышу, что она плачет и умоляет, но надеюсь вот-вот кончить. Уже близко... Но тут она отвлекает меня. Чего ей не лежится?

— Сигбьёрн, сию секунду отпусти меня! Ты меня слышишь? Или ты немедленно меня отпускаешь, или я заявляю в полицию!

— Тебе больно? — спрашиваю я, и сам содрогаюсь от звука своего голоса. Он холоден как лёд.

— Быстро сделал, как я сказала! — угрожает она.

Я отступаюсь, не кончив дела. Всё равно б не вышло. Чего она так взъелась?

Трясущимися руками Сильвия натягивает свитер. Бюстгальтер с монументальными лямками по-прежнему лежит между нами на диване.

— Чтоб я тебя больше никогда не видела, — говорит она тихо.

— С тобой ничего не случилось, как я вижу, — отвечаю я.

— Вот дура, поверила тебе! — свиристит она. — С какой стати? Ладно — больше я тебя не увижу.

— Раз уж это последний раз, отчего бы нам не раздеться и не проделать всё по-людски?

— Мечтать невредно. Но у тебя с головой беда. Сигбьёрн, ты знаешь, что ты сумасшедший? И мне тебя ни капельки не жалко.

— А только что жалела.

— Впредь буду умнее. Засим я откланиваюсь. И учти: если ты одним глазком покосишь в мою сторону, я немедленно сообщу полиции. Это тебе хорошо понятно?

— Ты съедешь?

— Зачем? Ты же оставишь меня в покое, правда?

Я киваю.

Она встаёт и идёт к двери.

— Сильвия? — окликаю я.

— Что ещё?

— Ничего, — говорю я, продолжая мять её бюстгальтер. Мне хочется поиграть им ещё минутку.

Она хлопает дверью со всей дури.

Приходится мне потом попыжиться, чтобы впихнуть бюстгальтер с этими толстенными лямками в прорезь её почтового ящика.

— Ты ничего не забыл? — задыхается в трубке Туре Мельхейм.

Забыл? Я не могу вспомнить, чем занят, кто таков и где моё место в мире, но чтобы я забыл некую простую и конкретную вещь, имеющую касательство к Туре Мельхейму? Не припоминаю.

— Ты в порядке?— спрашиваю я.