|
— Я могу ее правильно восстановить, — настаивал Райдис. — Достаточно, — сказал Джейд, повернувшись к сыну. — Тебе лучше уйти, Т'лион. Темма схватила всадника за руку, прежде чем он прошмыгнул мимо нее: — А дельфины? — Мы заштопали их, и они ушли со своими мамашами, — приглушенным голосом проговорил Т'лион. — Вы их зашили? — усомнилась Темма. — Я помогал Перселлану, и я хорошо умею завязывать узлы на швах. Была крайняя необходимость, чтобы кровавая рыба не могла зайти в раны. — Крайняя необходимость? Т'лион сжался, расценивая женщину с невыразительным лицом. — Я сделал все что мог, чтобы помочь и через три дня мы сможем увидеть результат моих стараний. Лицо Теммы слегка смягчилось. — Будем надеяться, что вы сделали все правильно. Мне тоже интересно посмотреть, что будет. Не оглядываясь, молодой всадник побрел к груде своей одежды, оделся, закутал томик в свою полетную куртку и вскарабкался на подставленную Гадаретом лапу. Бронзовый взял курс на запад, подальше от молчавших наблюдателей. Райдис не видел своего отца, но чувствовал сдавленный гнев Джейда, когда тот в плечо толкнул его к куче его собственной одежды. — Обувай свои башмаки! — сказал Джейд. — Нам не нужен еще один шип у тебя в ноге. От этого резкого замечания у Райдиса в груди зародилось какое то ледяное чувство. Его отец никогда не упоминал о его хромоте, никогда прежде не напоминал ему об ущербности, ни о том, откуда она появилась. Но тогда его отец не узнал бы, что Райдис чувствует себя гораздо лучше в море, где его высохшая нога совсем ему не мешает. Путь к дому оказался слишком коротким, чтобы Райдис смог подготовиться к осуждению матери. Она удостоверилась бы, что он больше никогда снова не пойдет в бухту. Она, конечно же, вытянула бы из него обещание, что он больше не будет иметь никаких отношений с дельфинами. Такого обещать Райдис не мог. Сегодняшний случай доказал ему, что дельфинам нужен хотя бы один верный человек в каждом прибрежном поселении — один постоянный дельфинер. Это слово долгое время вертелось у него в голове и в этот момент он признал то, кем ему нужно быть и кем он будет — дельфинером. Райдис знал, что мама плохо отреагирует на все это, но после того как отец сообщил обо всех провинностях своего сына перед холдом, перед родительскими поучениями и терпимостью, о его общении с дельфинами, его отсутствии в школе на Посадочной площадке, на его голову обрушилась такая тирада, что он был не в состоянии сказать что либо в свое оправдание. До того момента пока она не упомянула о том, что он совсем растерял всю совесть, преданность и честь в своей нечестной и недостойной дружбе с морскими спутниками. — Дельфинами, мама, дельфинами, — сказал он. — И я всегда держал данное тебе слово. Она прервала свою проповедь. Ее бледное лицо и полоски слез на лице мучили его, но ее несправедливость заставила его высказаться. — Нет, ты не сдержал его! — Сдержал. Я никогда не был один с дельфинами или просто на море. Со мной всегда кто нибудь был. — Не в этом дело. — В этом. После того как меня и дядю Алеми спасли дельфины, на следующий день я пообещал тебе, что не буду плавать в одиночку. И я никогда этого не делал. Ни разу за десять Оборотов! — Но ты был ребенком! Как ты можешь помнить это? — Мама, я помню. Я повиновался. И от дельфинов мне никогда не было вреда. — Но ты пренебрег своей собственной семьей и потребностями холда как раз тогда, когда мы нуждались во всеобщей помощи и преданности... — Дельфины — часть холда Райская река, — начал было Райдис, но она влепила ему пощечину настолько сильно, что он отшатнулся назад, опасно балансируя на пятке одной ноги. |
