Нет! Каков бы он ни был, но он собрал все пищевые отходы — все, что может протухнуть и унес, чтобы выкинуть по пути! Видно, лень ему было выносить мусор лишний раз. Ведь ведро надо было не просто вынести, а еще и вернуть его на место. А может, он на электричку спешил. У него дом на Оке, сказал охранник. Это значит, довольно далеко от Москвы. А на дальние расстояния электрички сейчас ходят редко: одну пропустишь, следующую будешь ждать часа два или три! На посуду он рукой махнул — это в его характере. Про селедку он точно решил бы, что это он в пьяном помутнении запустил ее не в пищевые отходы, а в общий мусор…

А между тем… — я аккуратно расправил упаковку, — расфасована селедка четвертого мая, двух недель не прошло, и срок годности у нее три месяца. Не могла она быть порченой… И… И… Принюхайся хорошенько, поближе к плите.

Лешка осторожно принюхался.

— И правда, — сказал он. — Не уверен, но, похоже, еще и запах газа появился.

Я быстро закрыл вентиль.

Итак, что мы имеем? — сказал я. — Окно, закрытое так, что его не откроешь, чтобы проветрить кухню; невесть откуда взявшаяся селедка, запах которой к возвращению Буркалова будет еще долго забивать все другие запахи; и утечка газа где-то на подводе к плите. Причем эту утечку из-за запаха селедки нельзя будет сразу обнаружить и, скорее всего, попытка зажечь спичку, чтобы согреть чайник, приведет к убойному взрыву.

— Ты хочешь сказать… — Лешка помедлил, обдумывая каждое слово. — Ты хочешь сказать, все это может быть сделано специально? Что кому-то нужно устранить Буркалова?

Я кивнул:

— Да.

Глава шестая

Кому это выгодно?

— Только давай теперь уйдем с кухни, — предложил Алешка.

Я согласился, и мы вернулись в мастерскую, плотно закрыв за собой дверь.

— Хорошо, допустим, все это не твои фантазии, — сказал Алешка, подходя к открытому окну мастерской и переводя дух. — Но кому может мешать Буркалов?

— Откуда мне знать? — ответил я. — Единственное объяснение, которое приходит в голову: это как-то связано с теми иконами, которые он привез и продал какому-то антикварному дельцу. В любом случае надо выяснить все до конца. И тут мы сами не справимся. Нам нужны люди, соображающие в газовом оборудовании. Вот теперь нам надо звонить директору и советоваться с ним. Он сообразит, кого прислать, чтобы разобраться, правильные у меня подозрения или на пустом месте возникли. Так что, давай вылезать отсюда, искать таксофон…

— Зачем искать таксофон? — возразил Лешка. — Воспользуемся телефоном Буркалова?

— Правильно! — живо согласился я. — Интересно, почему самые простые вещи порой в голову не приходят?

— Потому что мы слишком много думаем о сложных, — усмехнулся Лешка.

И я набрал телефон директорского кабинета нашей школы.

— Да, слушаю, — раздался в телефонной трубке голос Осетрова.

— Товарищ полковник! — быстро заговорил я. — Это Карсавин и Конев. Мы в мастерской художника Буркалова, на которого, возможно, готовится покушение. И вообще, выяснили мы невесть сколько интересных вещей! Во-первых, иконы поддельные! Во-вторых, эта старушка — вовсе не старушка, а молодая художница, переодевшаяся старушкой! Такая Наталья Васькова, соседка Буркалова по мастерским!

— Давай-ка, Карсавин, помедленней и по порядку, — сказал полковник.