— Что странно? — спросил Лешка, приседая на корточки и тоже приглядываясь.

— Смотри! — На поддоне валялось несколько обгорелых спичек. — Похоже, с духовкой у него были какие-то проблемы, не сразу зажечь удалось.

— Ну и что? — отозвался Лешка. — Если он зажигал ее, когда был не в лучшем виде… ну, выпивший… то, естественно, что с первого раза он мог ее и не зажечь. Небось, качало его, и спички гасли.

— А мог и тягу проверять, — сказал я. — Но зачем ему проверять тягу, если… И потом, когда человек набрался, он вряд ли станет готовить себе еду в духовке. Скорее всего просто спать завалится.

— Кто знает, что ему в голову могло прийти? — возразил Лешка. — Пошли скорее отсюда, здесь такая вонища!

— Да, вонища… — Я подскочил и стал оглядывать кухню.

— Ты чего? — удивился Лешка.

— Ищу старую газету.

— Газету? Зачем она тебе?

— Вывалить на нее мусор из ведра!

— Мусор из ведра?… Ты что, спятил?

— Вовсе нет! Но сначала… — я взялся за вентиль на трубе, закрывающий и открывающий подачу газа в плиту. — Будь внимателен. И принюхивайся.

— Да тут невозможно принюхаться! — возмутился Алешка.

— Вот именно! В том-то все и дело! Но ты постарайся!

— Погоди… — Лешка недоверчиво посмотрел на спички. — Ты хочешь сказать…

— Я хочу сказать, что с плитой может быть что-то не так! Человек, который не удосуживается мусор вынести, возится с духовкой, то ли тягу проверяя, то ли еще что, и после этого тщательно закрывает газовый кран! Причем от мусора идет такая вонь, что, даже если где-то в плите есть утечка газа, ее очень трудно почувствовать!

— Ты хочешь сказать, с плитой мог возиться не он? Но у человека бывают самые дикие идеи, когда он не трезвый…

— Ага, вот старые газеты… Давай-ка их расстелим, — перебил я, — я открываю газ, и мы ворошим мусор, и при этом стараемся принюхиваться.

И без лишних слов я повернул газовый кран, расстелил на полу несколько газет и вывалил на них содержимое мусорного ведра.

— Вот оно — что так воняло! — воскликнул я.

Среди мусора лежала вскрытая упаковка селедки — практически не тронутая, будто кто-то нарочно вскрыл ее и выбросил всю в мусор. Если до того противный запах был вполне терпимым, и за пределы кухни не просачивался, то теперь вонь стала такая, что у нас в глазах потемнело. Алешка подскочил к окну и попытался его открыть. Но шпингалет оказался старым и его заклинило, будто окно сто лет не открывали.

— Ну, значит, селедку он взял просроченную, несвежую, вот и все, — сказал Лешка, отчаянно возясь со шпингалетом.

— И не сообразил, что, если ее просто выкинуть в ведро, а не уложить в отдельный пакет и не забрать с собой, то за несколько дней в жаре и духоте эта селедка разложится так, что весь воздух отравит?

— Да послушай ты, если он был под градусом, то мог как угодно чудить…

— Ты думаешь так, как все… И даже так, как сам Буркалов подумал бы, вернувшись домой.

Он бы удивился и вони, и селедке в ведре, и тому, что газовый вентиль закрыт, но решил бы, что он просто забыл, как покупал селедку, как выкидывал ее потом и как перекрывал вентиль…

— А у тебя есть другая идея? — напрягся Лешка.

— Да. Кроме селедки, в ведре ничего вонючего нет.