— Вы имеете в виду подделку Фети?

— Так это действительно подделка?

— Так сказал мистер Дюрант.

— Хорошо, присаживайтесь вот сюда и попытайтесь воспроизвести ваш разговор.

Она опустилась на стул, улыбнулась Делле Стрит и, поправляя платье, сказала:

— С чего же мне начать?

— Когда это произошло?

— Неделю назад.

— Где?

— На яхте мистера Олни.

— Он ваш друг?

— В каком‑то смысле.

— А Дюрант?

— Он был там.

— Друг Олни?

— Ну, наверное, мне следует объяснить. Это было что‑то вроде вечеринки, где собираются художники.

— А сам Олни рисует?

— Нет, он просто любит общаться с художниками, говорить об искусстве, картинах.

— И он покупает их?

— Иногда.

— Но сам не занимается живописью?

— Нет, ему бы хотелось, но нет. У него хорошие идеи, правда, отсутствует талант.

— А вы художник?

— Мне бы хотелось причислить себя к их числу. Некоторые из моих картин имели успех.

— И это помогло вам познакомиться с мистером Олни?

Она открыто посмотрела в глаза Мейсону:

— Нет, я не думаю, что он пригласил меня по этой причине.

— Так почему он пригласил вас? — настаивал Мейсон. — Личный интерес?

— Да нет, не совсем. Дело в том, что прежде я была натурщицей, и он познакомился со мной, когда я позировала одному художнику. У меня это неплохо получалось, пока я не стала немного… ну, у меня немного располнела грудь. И вот тогда я сама решила заняться живописью.

— А этот «недостаток», — улыбнулся Мейсон, — дисквалифицирует вас как модель? Я‑то по своему невежеству полагал, что все как раз наоборот.

Она улыбнулась в ответ:

— Фотографам нравится полная грудь, художники, как правило, предпочитают изящество форм. Я начала утрачивать свои позиции как первоклассная модель, а позировать фотографам для каких‑то поделок не хотелось. Фотографы высшего класса обычно еще более разборчивы, чем художники.

— И вы решили заняться живописью, — вернулся к началу разговора Мейсон.

— В каком‑то смысле — да.

— Вы этим зарабатываете на жизнь?

— Частично.

— А прежде вы не изучали живопись? В художественной школе или?..

— Это не та живопись, — не дала она закончить ему вопрос. — Я делаю портреты.

— Я полагал, что и этому надо учиться, — удивился Мейсон.

— Я это делаю по‑другому. Беру фотографию, сильно увеличиваю ее и печатаю, чтобы получился всего лишь размытый контур. Затем покрываю его прозрачной краской. А потом заканчиваю портрет маслом. Довольно неплохо получается.

— Но Олни больше интересовался вашей…

Она улыбнулась:

— Я думаю, его интересовало мое отношение к искусству, жизни… Возможно, то, что в недавнем прошлом я была натурщицей.

— И каково это ваше отношение?

— Ну, если вы модель и позируете художникам, то к чему скрывать? Я терпеть не могу лицемерия… Так вот, однажды, во время сеанса у одного художника, мы разговаривали с Олни о его жизненной философии, о том, как я понимаю жизнь… И после этого он пригласил меня на вечеринку.

— Это тогда зашел разговор о картине?

— Нет, это было намного позднее.

— Хорошо. Расскажите о вечеринке. Вы разговаривали с Дюрантом?

— Да.