Полицейский быстро выполнил указания Мейсона.

— Это не самовзводный револьвер. Простое нажатие на спусковой крючок ничего не даст. Пожалуйста, взведите его.

Полицейский взвел револьвер.

— Как вы считаете, вы могли бы справиться быстрее? — обратился к свидетелю Мейсон.

— Конечно. Теперь я знаю, чего вы хотите.

— Прекрасно. Положите револьвер обратно в сумочку и застегните ее. Приготовьтесь. Приступайте, когда я скажу «начали!». Вы должны вынуть револьвер из сумочки, перевернуть его в положение, из которого стреляют, взвести и нажать на спуск.

— Признаюсь, я не понимаю цели этого эксперимента, хотя он весьма интересен, — заметил судья Эллиотт.

— Мори Кассела убили одним выстрелом в лоб, — начал объяснения Мейсон. — В кобуре Мори Кассела на момент его смерти находился револьвер. Насколько я понимаю, он всегда носил при себе оружие. Разумно ли предполагать, что он стоял в бездействии, пока обвиняемая возилась с сумочкой, и…

— Понятно, понятно, — перебил судья Эллиотт. — Продолжайте эксперимент.

Ральф Гурлок Флойд вскочил на ноги:

— Мы возражаем. Я не считаю этот эксперимент справедливым. Он проводится не в тех условиях, в которых совершалось преступление. Откуда мы знаем, в каком положении лежал револьвер в сумочке обвиняемой, когда она зашла в квартиру Мори Кассела? Она могла достать револьвер, пока Кассел еще не открыл входную дверь. В таком случае револьвер был приготовлен к стрельбе, когда она оказалась в квартире.

— Тем не менее, — нахмурился в задумчивости судья Эллиотт, — защитой представлена интересная гипотеза, и суд не намерен лишать обвиняемую возможности разработать ее до конца. Давайте закончим эксперимент и засечем время.

На этот раз полицейский, знавший, что от него требуется, уложился в семь секунд.

Судья Эллиотт, засекавший время по своим часам, заметил:

— Где-то около шести секунд.

— Между шестью и семью, — возразил Мейсон.

— Ваша честь, это не имеет абсолютно никакого значения, — запротестовал Флойд. — Обвиняемая могла вытащить револьвер из сумочки, перевернуть и приготовить к стрельбе перед тем, как нажать на кнопку звонка. Мори Кассел открыл ей дверь и оказался бессилен что-либо предпринять.

— А что произошло потом? — спросил Мейсон.

— Не пытайтесь и меня подвергнуть перекрестному допросу, — огрызнулся Флойд.

— В дальнейшем я буду обращаться к суду, — улыбнулся Мейсон. — Если бы обвиняемая позвонила в дверь, достав револьвер из сумочки и приготовившись к стрельбе, то Мори Кассел был бы застрелен прямо у двери. Однако его застрелили в дальнем конце квартиры, когда он или стоял у кровати, или сидел на ее краешке, причем стреляли с некоторого расстояния, так как следов пороха у раны не обнаружено.

— Сейчас не время для прений, — заметил судья Эллиотт. — Вы доказали то, что хотели, мистер Мейсон.

— Обвиняемая могла войти со взведенным револьвером и заставить Мори Кассела отступить в дальнюю часть квартиры, — настаивал Флойд.

— С какой целью? — поинтересовался Мейсон.

— Для устрашения. Ну у кого еще мог оказаться револьвер ее брата и… Это абсурд, и мы только зря теряем время.

— Тогда почему вы его теряете?

— Не пытайтесь меня допрашивать! — в раздражении закричал Флойд.

— Прошу прощения у суда, — извинился Мейсон.