— Конечно.

— И этот нюанс многие не улавливают, сталкиваясь с ситуациями такого рода.

— Я улавливаю.

— Но давайте перейдем к сути. Как оценивает Гарвин свои акции?

— Что вы можете предложить?

— Я готов сделать одно предложение, которое является окончательным и бесповоротным.

— Что это за предложение?

— Я плачу за эти пятнадцать процентов тридцать тысяч долларов.

— Они стоят дороже.

— Это вопрос спорный. У вас свое мнение. У меня — свое. По-моему, эти акции стоят тридцать тысяч только потому, что в мои руки переходит контрольный пакет.

— Я передам ваше предложение моему клиенту, но не думаю, что он его примет.

— Больше мы не можем предложить. Однако разрешите, мистер Мейсон, обратить ваше внимание на один момент.

— Какой?

— Если вдруг мы приобретем контроль над корпорацией, данное предложение, разумеется, аннулируется. После этого мы покупаем акции Гарвина уже по той цене, которую сами назначим.

— Я так не думаю, — ответил адвокат.

— Почему?

— Потому что вы не отдаете себе отчета в том, сколько неприятностей может доставить корпорации вроде вашей отдельный владелец акций.

— Возможно, вы не отдаете себе отчета, с кем вам придется иметь дело?

— Вполне возможно, что другие не отдают себе отчета, с кем им придется иметь дело?

— Послушайте, Мейсон, давайте вести разговор по-деловому. Не будем переходить на личности. Учтите, вам может не поздоровиться.

— Меня трудно запугать, — холодно произнес Мейсон. — Послушайте, черт возьми, что теперь я скажу: происходит убийство Глейна Фолкнера, потом появляетесь вы и скупаете три пакета акций у перепуганных держателей… но Гарвина трудно запугать, меня — тем более.

Кассельман помолчал, потом сказал:

— Я не хочу иметь неприятности.

— Не надо напрашиваться на них, — отрезал Мейсон. — К вашему сведению, Гарвин не собирается продавать свои акции, чтобы вы не захватили корпорацию в свои руки и не выкупили акции Фолкнера по вашей собственной цене. Мы предложим вам эти акции только в том случае, если вы купите их вместе с акциями Стефани Фолкнер по одной цене.

— Хорошо, я покупаю их за такую же цену. Внезапно зазвонил телефон. Кассельман нервно вскочил, извинился и выбежал в соседнюю комнату. До Мейсона стали долетать отдельные обрывки фраз.

— Алло… нет, нельзя… Только не сейчас!.. — Он с минуту слушал и что-то тихо добавил. Затем послышалось: — О’кей, через пару минут. — И Кассельман, не попрощавшись, повесил трубку.

Вернувшись в комнату, Кассельман взволнованно произнес:

— Мистер Мейсон, прошу меня извинить. Но ко мне в восемь тридцать должны прийти, и тут возник один очень важный вопрос, который надо быстро решать.

— Я понимаю. — Мейсон направился к двери. — Вы не дадите номер своего телефона?

— Очень сожалею, он не для широкого круга.

Мейсон продолжал стоять у двери, не торопясь уходить.

— Хорошо, хорошо, Белдинг 6—9754.

— Спасибо, — поблагодарил Мейсон и вышел в коридор. Кассельман не захотел протянуть руку на прощанье и быстро захлопнул дверь, на которой, как успел заметить Мейсон, замок был не пружинного типа.

Перри вышел на улицу, сел в машину и стал ждать. Через несколько минут к дому подъехал автомобиль, из которого выскочил Гомер Гарвин-старший и вбежал в подъезд.

Мейсон хотел было нажать на клаксон, но что-то в поведении Гарвина насторожило его, и он передумал, продолжая не без любопытства наблюдать за тем, как дальше будут разворачиваться события.