– Светочка, я вас поздравляю! Значит, вы торопитесь? Как жаль! А я то, старик, надеялся вас порадовать. Знаете, буквально сегодня утром доложили – героиновое убийство, крупная партия.

Я буквально подпрыгнула на месте. Такой случай бывает раз в полгода: отличный материал, с хорошими перспективами, из первых рук… Но я колебалась. Посмотрела на часы. Все мои коллеги уже ушли, я стояла на лестнице одна с Иратовым.

– Надолго не задержу, Светочка. Пойдемте ко мне в кабинет, успеете к жениху.

Он мягко, но цепко, по кошачьи, взял меня под локоть, и мы пошли обратно, вверх по лестнице. Всю дорогу до кабинета он говорил мне о всяких малозначительных происшествиях по городу и не отпускал ни на секунду моей руки.

– Садитесь, Светочка. – Иратов усадил меня в кресло напротив себя, из рабочего стола извлек фляжку с коньяком и две серебряные стопочки.

– Очень хороший, дагестанский, привезли неделю назад наши ребятки. Пейте, Светочка.

– Благодарю, Тимур Тимурович. Я все таки на работе. Так что же случилось?

– Да, как жаль, что такая красивая девушка все время думает о работе. – Иратов поднял стопку, пристально на меня глядя, и, увидев, что я не последовала его примеру, резко поставил ее на стол. – Давайте поговорим о вас.

– Обо мне? – Я встала и накинула сумку на плечо. – Вы извините, Тимур Тимурович, если у вас ничего нет про убийство, я лучше побегу.

– Сядьте! – Звучало как приказ. Меня словно ударили под коленки, и я рухнула обратно в кресло, с ужасом глядя на побелевшего Иратова. – Сегодня утром гражданка Улаева М. Д., уроженка Таджикистана, 1965 года рождения, вошла в ванную однокомнатной квартиры, которую их семья снимала по адресу улица Никитиных, дом 15, и обнаружила своего мужа, Улаева Т. Г., 1960 года рождения, лежащим в ванне, с многочисленными ножевыми ранениями грудной клетки, перерезанной шеей, без признаков жизни. Сотрудниками органов милиции в квартире обнаружен мешок с тремя килограммами героина. Предполагается, что убийство Улаева произошло на почве раздела сфер влияния в оптовой наркоторговле. Вы довольны?

– Ух, спасибо, Тимур Тимурович, – пробурчала я, дописывая в блокнот последние слова. Материал и впрямь был отличным.

– Ну, теперь мы можем поговорить о вас?

– Тимур Тимурович, мне надо бежать. Я опаздываю.

– Значит, наше свидание опять откладывается?

Я глубоко вздохнула, набираясь мужества, и ответила:

– Отменяется, Тимур Тимурович.

Тимурыч улыбнулся одними губами: морщинки вокруг глаз были веселые, смешливые, а сами глаза остались непроницаемы.

– А вы не пожалеете об этом, Светочка? – Он продолжал улыбаться, только не надо было смотреть ему в глаза, только не смотреть ему в глаза…

– Всего доброго, Тимур Тимурович.

Я выскочила из его кабинета пулей, почти побежала по коридору, пронеслась по лестнице, схватила пальто и отдышалась только на улице. Господи, какая гадость. Ладно, хоть материал стоящий. Интересно, было ли что нибудь в том дагестанском коньяке? Запросто могло быть.

В агентстве я кинулась к компьютеру, чтобы отписать пресс конференцию и рассказ Тимурыча.

– Что то сегодня Завгородняя скромна не по годам! – сказал Шаховской, подходя сзади ко мне. Я колотила по клавишам в надежде нагнать хоть пару драгоценных минут. Самолет уже должен был заходить на посадку. Шаховской подошел и затих.

– Светлана, что за матримониальные слухи расползаются по агентству? – спросил Соболин, подходя с другой стороны, и тоже замолк. Я обернулась.