– Мог бы хотя бы ради приличия сделать вид, что приехал сюда ради меня, – обиделась я.

– А ради кого же? – искренне изумился он. – Шеф велел поехать и уговорить тебя прервать отпуск.

– Интересно, зачем я ему так срочно понадобилась?

– Не знаю, – пожал плечами Скрипка.

Я почти не сомневалась в том, что он врет, но по опыту знала, что допытываться бесполезно.

– Хорошо, – сказала я, – передай Обнорскому, что ты выполнил его поручение.

Увидимся в пятницу.

С этими словами я отвернулась, давая ему понять, что визит завершен.

– Ух и язва ты, Горностаева! – обиделся Скрипка. – Я к тебе, как к человеку, думал, мы вместе вернемся сегодня в город.

– Нет уж, дудки! – заявила я. – У меня еще день оплаченного отдыха.

– Как знаешь, – сказал он, садясь в машину и захлопывая дверцу.

***

Ночью я долго не могла заснуть, размышляя о том, что могло случиться в Агентстве. А утром сразу после завтрака стала готовиться к отъезду. Нина Викторовна была огорчена моим внезапным решением, но из деликатности воздерживалась от вопросов.

Срок ее пребывания в пансионате заканчивался завтра, и она с нетерпением ожидала племянника, который должен был приехать.

– Жалко, что вы уезжаете сегодня, – сказала учительница. – Я бы познакомила вас с Геной, он бы отвез нас вместе на машине.

– Вчера я уже отказалась от такой возможности, – ответила я.

– Этот молодой человек, который приезжал, – ваш друг? – осторожно спросила она.

– Нет, это друг моей бывшей подруги, – ответила я.

– Жаль, – сказала Нина Викторовна, – он такой славный и, по моему, уехал очень расстроенным.

– Вам показалось, – усмехнулась я, подумав о том, что «славный» по отношению к Скрипке – явное преувеличение.

Мы тепло попрощались и обменялись номерами телефонов.

Перед самым моим уходом на станцию Нина Викторовна протянула мне маленький пакетик.

– Возьмите, Валя, на память. Я люблю от нечего делать вязать крючком маленькие милые пустячки. А потом дарю их приятным людям. Это – воротничок для блузки. Некоторое время назад я подарила такой же одной симпатичной даме. Она заходила к Геночке по делам и увидела, как я рукодельничаю. Представляете, пришла в такой восторг от моего кружева, что я решила подарить его ей. Она хотела деньги дать, но я не взяла. Пусть носит на радость. И вы – возьмите. Мне от этого только приятно. А вам, думаю, пойдет…

Сидя в электричке, я вспоминала Нину Викторовну, знакомство с которой стало самым ярким эпизодом моего летнего отдыха.

***

– Как ты к этому относишься? – спросила меня Агеева, когда в пятницу я появилась на работе.

– Положительно, – ответила я, полагая, что речь идет о золотом армировании.

– Да ты совсем ненормальная, Валентина, ввязаться в такую авантюру…

Договорить Марина Борисовна не успела, потому что на пороге возникла фигура Обнорского.

– Ну что, Горностаева, достукалась? – привычно пошутил шеф. – Пойдем потолкуем.

Предчувствуя недоброе, я пошла за ним.

В кабинете уже сидели Спозаранник, Повзло и Скрипка, который упорно делал вид, что не замечает меня. Ничего хорошего это не предвещало. Обнорский опустился в кресло и придвинул к себе пепельницу.

– Пока вы, госпожа Горностаева, любовались репинскими пейзажами, – начал он, – случилось страшное.

Зная склонность Андрея Викторовича к подобным словесным конструкциям, я молчала, ожидая продолжения.