— Вы хотите сказать, что это я его убила? — спросила Фрэн Челейн.

— Я хочу сказать, — твердым голосом ответил ей адвокат, — что у вас был прекрасный мотив для убийства.

— Его прикончил Пит Девоэ, — настаивала девушка.

— В полиции могут прийти к выводу, что Девоэ был просто сообщником, — заметил Мейсон.

— Могут, — пожав плечами согласилась она.

— Ладно, давайте спустимся на грешную землю, — с раздражением в голосе сказал Мейсон. — Не пора ли вам для разнообразия открыть мне всю правду?

— Послушайте, — быстро заговорила она. — Я должна получить большую сумму денег. Мне нужен кто‑то, кто бы защищал мои права. Я много слышала о вас и знаю, что у вас замечательный ум. Я вам прекрасно заплачу — за все. Вы понимаете?

— Да. Что вы хотите от меня?

— Я хочу, чтобы вы представляли мои интересы, причем только мои  интересы. Ваш гонорар составит сорок тысяч долларов, а если вам придется работать с этим траст‑фондом — выступать в суде или что‑то там еще — то я заплачу вам еще больше.

Он молча смотрел на нее пару минут, потом сказал:

— Это очень большая сумма за защиту прав, если ничего не нужно делать.

— Что вы имеете в виду?

— Если вы просто без разрешения взяли машину вашего дяди и ездили по округе, вернули машину и обнаружили, что его убили, то нет необходимости платить адвокату сорок тысяч долларов за то, чтобы он защищал ваши права.

Она скрестила пальцы и спросила:

— Вы будете со мной спорить?

— Нет. Я просто прокомментировал ваши слова. Я хочу, чтобы вы понимали все факты.

— А вы понимаете, что я обещаю заплатить вам сорок тысяч долларов, если вы будете защищать мои  права? — спросила она.

— Да, — ответил Мейсон.

Она встала с кресла, пересекла комнату быстрым шагом, опустилась на плетеный стул, стоявший перед письменным столом, взяла лист бумаги, написала на нем несколько строк и поставила внизу свою подпись.

— Вот, — сказала она, протягивая лист адвокату. — Долговая расписка. Я обязуюсь уплатить вам сорок тысяч долларов, как только получу наследство, оставленное моим отцом. Я также упомянула, что если начнется судебный процесс, связанный с наследством, то я заплачу вам еще больше.

Мейсон сложил расписку и опустил в карман.

— Полиция подробно расспрашивала вас?

— Нет, они меня, в общем‑то, не беспокоят. Понимаете, то, что я ездила на машине, когда убили дядю, дает мне алиби, то есть я не могу знать, что происходило в доме во время совершения преступления.

— А когда произошло убийство?

— Они точно знают время — одиннадцать часов и тридцать три или тридцать четыре минуты. Понимаете, мистер Кринстон приехал в машине судьи Пурлея. Судья очень торопился домой. Он отъехал от нашего дома ровно в одиннадцать тридцать. Он точно помнит время, потому что, заводя мотор, посмотрел на часы и сказал что‑то о том, что провел здесь целых полчаса. Мне кажется, мистер Кринстон обещал судье Пурлею, что тот потеряет не больше получаса, если забросит его сюда. У мистера Кринстона была назначена встреча с дядей Эдвардом ровно на одиннадцать, а он опоздал на целых семь минут. Я думаю, вы успели составить представление о моем дяде, чтобы понять, что он скажет опоздавшему на семь минут. По пути сюда мистер Кринстон все время поторапливал судью Пурлея.

— Я все равно не понимаю, как время убийства было определено с такой точностью, — заявил Мейсон.

— Но Дон Грейвс видел, как оно совершалось! — объяснила она.