Сбился после сорока. Кто это такой настырный? Вы настырные, но и я тоже могу пойти на принцип. Каждый человек имеет право на отдых - так, кажется, записано - или было записано - в Конституции. Ну что за люди, ведь ясно же никого нет дома. Или знают, что я здесь? А может быть, это шеф? Я сполз с дивана и дотянулся до телефона.

 - Николай Степанович! - Я узнал голос "Алексея Ивановича", в нем слышалась укоризна. - Ну что же вы, мы звоним, звоним. На работе сказали, что вас сегодня не будет. Но сами понимаете, служба. Так что вы решили?

 - Знаете, ваша информация о господине атташе нас очень заинтересовала.

 - А что с Аксененко? - теперь в голосе чувствовалась досада.

 - Честно говоря, мы еще не обсуждали эту тему. Все как-то некогда, соврал я.

 - Вы не совсем серьезно отнеслись к нашей просьбе, - "Алексей Иванович" был явно раздражен.

 - Ну почему же, я понимаю всю важность момента.

 - Складывается такое ощущение, что не до конца. Кстати, вы, оказывается, пользуетесь успехом у прекрасного пола? - Это уже был запрещенный прием. Выходит, они меня пасут...

 - Это надо понимать как угрозу? - собрался я с мыслями после некоторой паузы.

 - Ну что вы, Николай Степанович, просто интересуемся.

 - По-моему, напрасно. Я не генеральный прокурор, не иностранный дипломат и даже не министр юстиции. - Я первым повесил трубку.

 Разговор подействовал как холодный душ. Спать уже совсем не хотелось. Не люблю, когда на меня давят.

 Значит, придется воевать.

 Я включил компьютер, взял сигарету и за час набросал пятьдесят строк о "красных" крышах, ничем не уступающих бандитским, и коррупции, разъедающей правоохранительные органы, как и все общество. Как частный пример - расписки Аксененко. Пожалуй, этого достаточно. Не одна, так другая газета ухватится за этот материал.

 А диктофонная пленка послужит доказательством на крайний случай.

 Что мне за это будет? Да, пожалуй, ничего. Они вряд ли предпримут какие-то действия после неудавшегося шантажа. Операция провалена. "Юстас Центру: шеф, шеф, все пропало".

 Теперь можно и поспать. Однако я их недооценил.

 *

 Удивительно, но сегодня с утра Обнорский был на месте. Ксюша в блузке с весьма откровенным декольте радостно улыбнулась и сообщила, что шеф просил меня зайти, как только я появлюсь.

 - Салют, - мрачный Обнорский положил ручку и оторвался от чтения газеты. Перед ним сидели Агеева и Леша Скрипка, тоже заместитель Андрея. Ты читал сегодняшние "Городские новости"?

 - Я такое вообще не читаю. Это же бульварный листок.

 - А зря. Посмотри на третьей полосе. - Обнорский показал на лежавшую перед ним газету.

 Я сразу увидел три фотографии из тех, что передали мне у "Большого дома". Крупный заголовок "Дипломатический роман" - без претензии на оригинальность.

 "Атташе немецкого консульства Курт Дерксон очень полюбил Петербург и русскую девушку Таню, с которой почти не расстается..." Интересно, кто написал эту чушь? Я посмотрел на подпись под статьей. Николай Повзло, агентство "Золотая пуля".

 - Что это?

 - Вот и я тебя хочу спросить - что это? - Обнорский посмотрел на меня.

 Интересно, что он хотел от меня услышать?

 - Думаю, что об этом лучше спросить управление охраны, - я рассказал о состоявшемся накануне разговоре.

 - Нет, мальчики, надо что-то делать, этого нельзя так оставлять, разволновалась Марина Борисовна.

 - Был у меня в газете один такой случай. - Скрипка хотел поведать одну из своих многочисленных историй, но передумал.