- Ксюша, - говорю я.

 - Да, Андрей.

 - Ксюша, - говорю я, - можно мне посмотреть в глаза твои бездонные и утонуть в них навсегда?

 - Да ну тебя, Обнорский! Взрослый человек, а прямо как ребенок... Сколько лет с тобой работаю, а так и не могу понять, когда ты всерьез, а когда шутишь.

 - Я, Оксана, вообще никогда не шучу. В детстве мне по ошибке удалили чувство юмора. Хотели гланды, а получилось - чувство юмора. Такая у меня, Оксана, беда...

 Я еще чего-то вру, а голова раскалывается. Грипп, наверно. Пошло, глупо, банально... Грипп. Раньше это хоть называлось загадочно - инфлюэнца. Теперь - грипп. Кризис, дефолт, грипп... Из кабинета выходят итальянская синьора и Василий Петрович Васнецов. Ноги... Бог мой, какие ноги! Васька перешел на английский. Он держит Бьянку Марию делла чего-то там еще под локоток и бодро впаривает ей про то, что он приглашен на охоту к принцу Эдинбургскому, но...

 - Я тебе, Андрей, потом позвоню...

 - Ну-ну... привет принцу Эдинбургскому.

 Итальянские ноги и костюм за полторы тысячи баксов выходят. Оксана крутит пальцем у виска. Суворовцы за окном орудуют огромной лопатой. Звонит телефон.

 - Тебя, Андрей, - говорит Оксана, протягивая трубку.

 Господи! Если бы я знал... но тогда я еще не знал. Не мог знать... Я механически взял трубку. И услышал незнакомый голос. Голос сказал, что мы не знакомы. И его фамилия мне ничего не скажет... но есть документы, которые могут быть мне интересны... А что за документы?

 Голова у меня болела уже почти невыносимо, все документы мира, начиная от узелковой письменности майя до последних указов Ельцина, были мне до фонаря. Фанерная лопата суворовцев скребла по асфальту, как по оскальпированной голове: шир-р-р...

 - А что за документы?

 - Речь идет о таможенных аферах. Вам фамилия Фонарский о чем-нибудь говорит?

 Стоп! Стоп, машина! Малый назад! Фамилия Фонарский мне о чем-нибудь говорит... Фанерная лопата проехала по мерзлому асфальту. Наверно, именно так делают трепанацию черепа.

 Фонарский! Виктор Васильевич Фонарский. Вот его-то фамилия и решила исход дела. А одна из следующих фраз моего анонимного собеседника поставила жирную точку под резолюцией.

 - Да, говорит. Вы по его поручению звоните?

 - Напротив... если бы господин Фонарский узнал о моем звонке вам...

 Я думаю, он бы сделал все, чтобы наш разговор не состоялся.

 - Вот так? Ну что же, давайте встретимся. Где и когда?

 - Лучше бы прямо сегодня, Андрей Викторович. Это возможно?

 Это, разумеется, невозможно. Das ist unmoglich {Это невозможно (нем.)}. Шир-р-р-р, прокатилась лопата по плацу Суворовского училища. Это невозможно!

 - Да, возможно. Если примерно через час в кафе "Северная Пальмира" идет? Как я вас узнаю?

 - Я сам вас узнаю. Я... видел вас по телевизору.

 - Ну... хорошо. Значит, в двадцать ноль-ноль. В кафе.

 - Спасибо, Андрей Викторович. Вы не пожалеете, документы стоящие.

 Тогда я еще не знал, что пожалею.

 Еще и как пожалею. Если бы я знал...

 Но я не знал. Может ли это служить оправданием? Нет. Нет, это не может служить оправданием.

 ...На поставленный вопрос: может ли это служить оправданием, ответил: нет. Прочитайте и распишитесь...

 Ну-ну... ты не знал. Огнем и мечом, сказала Бьянка.

 Das ist unmoglich.

 Короче, я поехал. Я съел две таблетки, которые дала мне Оксана, и поехал.

 Тысячи фар светили мне в лицо. Тысячи пронзительных фар дробились в тысячах дождинок. Голова раскалывалась. Будущие великие полководцы делали трепанацию черепа огромной фанерной лопатой.