Самые предусмотрительные уже переобулись на шипы. Черная вода Фонтанки отражала желтые вспышки светофоров. Огнем и мечом, говоришь?

 Ну-ну...

 Фонарский. Виктор Васильевич Фонарский. Человек, который позвонил мне, не мог знать, что наша встреча обусловлена фамилией Фонарский.

 Если бы он не сказал - Фонарский, я бы хрен согласился на встречу. Я бы спихнул это дело на Глеба Спозаранника. Или на Володьку Соболина. А сам поехал домой. И выпил бы меду.

 И полстакана водки. И лег под одеяло.

 Да, Фонарский... Третье лицо в Северо-Западной таможне. А по значению, возможно, и не третье. Что-то ему нужно... Дело в том, что Виктор Васильевич сам позвонил мне сегодня. Был любезен. Просил о встрече. Намекал на возможное сотрудничество. И завтра в четырнадцать ноль-ноль у нас с Виктором Васильевичем встреча... Вы что же, Виктор Васильевич, пресс-конференцию собираете?.. Да помилуй Бог, Андрей Викторович, какая же пресс-конференция? Лично вам хочу сдаться.

 Эксклюзив, так сказать...

 Ага, эксклюзив... Эксклюзив - это хорошо.

 Вот, собственно, поэтому я и согласился встретиться с анонимом. Звонок Фонарского и - спустя несколько часов - звонок человека, который что-то знает о Фонарском. Поэтому я и еду сейчас в кафе на Суворовском.

 Интересно, связан ли как-то звонок Фонарского со звонком моего анонимного собеседника? Скоро узнаем.

 Я паркую свою "Ниву" возле кафе.

 И вхожу внутрь. Здесь тепло, здесь уютно. Негромко играет музыка. Из-за столика навстречу мне поднимается мужчина моего примерно возраста.

 Легкая седина, внимательный, чуть напряженный взгляд.

 - Здравствуйте. Меня зовут Алексей.

 Потом мы пьем кофе, и из внутреннего кармана Алексея появляется синяя пластиковая папка с несколькими листочками бумаги.

 - К сожалению, копии...

 Чтобы изучить несколько листочков, мне понадобилось всего двадцать минут. Да, понятно, почему господин Фонарский "сделал бы все, чтобы наш разговор не состоялся". Эти бледные ксерокопии вполне могут стать для Виктора Васильевича пропуском в "Кресты".

 - Вам это интересно,- спрашивает Алексей.

 - В общем - да... но все это нуждается в проверке.

 - Будете об этом писать?

 - После проверки обязательно. У нас в агентстве мы как раз сейчас готовим "Коррумпированный Петербург-98".

 - О-о-о-о... Когда же это будет?

 - Скоро. Через два-три месяца. Максимум - четыре.

 - Жаль, - говорит он тихо, видимо себе, а не мне.

 - А что так?

 Алексей смотрит на меня, но кажется - мимо.

 - Два-три месяца, Андрей, я, скорее всего, не проживу. Фонарский и те люди, что стоят за ним, либо избавятся от меня, либо упекут на нары...

 - Вы считаете, что это возможно?

 - Еще как возможно, Андрей. Там ведь не дети. Они уже знают, что у меня есть эти копии. Фонарский и его помощничек, некто Семенов, уже провели контроперацию. Против меня фабрикуется дело. Семенов - страшный человек. Убийца.

 - Фабрикуется? Но если ты чист...

 - Андрей, ты ведь уже догадался, что я тоже сотрудник таможни. С десятилетним стажем. Какой, к чертовой матери, чист? Таможня - это такое болото...

 Алексей махнул рукой, рассыпал пепел по скатерти.

 - Просто... понимаете ли, Андрей Викторович, можно чуть-чуть помочь человеку с бумажной волокитой. И заработать сотню-другую баксов.