– Алексея Юрьевича просто оклеветали, – сказал «шкаф». – На самом деле он очень квалифицированный и порядочный адвокат. И поэтому у него много завистников.

– А вы, простите, его клиент?

– Я его коллега, – «шкаф» протянул мне визитку, на которой значилось: «Абрам Фляшман, юридические услуги».

– Вы тоже адвокат? – обратился я ко второму «шкафу».

Тот широко улыбнулся:

– Не, я водила, в натуре…

– Ну что ж, господа, вы приятные люди, спешу откланяться…

– Кононов! – остановил меня Алексей Юрьевич. И протянул толстый конверт. – Возьмите – почитайте.

– Зачем?

– Здесь кое что гораздо интереснее, чем адвокат, на которого имеют зуб клиенты. Офицер РУБОП занимается открытым вымогательством! И продолжает служить. Это полное досье на него…

Я открыл конверт. К стопке бумаг были приколоты четыре стодолларовые банкноты, которые я тут же аккуратно, держась за скрепку, передал Алексею Юрьевичу.

– Боитесь даже пальчики оставить? – усмехнулся он. – Экий вы осторожный…

– Перед сном обязательно почитаю, – пообещал я. – А писать о вас все равно придется – статья в плане стоит! Могу лишь рядом со статьей ваше интервью поместить с фотографией…

– Почему вы не можете сказать своему шефу, что факты не подтвердились и поэтому писать не о чем?

– Факты – упрямая вещь, – сокрушенно ответил я. – Они подтвердились – вот ведь загогулина какая!

– Спорим, статьи не будет? – сказал Незовибатько. – Так что лучше возьмите деньги – они вам пригодятся.

– Вам тоже! – улыбнулся я, пожимая руки всем троим.

И уже поднимаясь по лестнице, подумал, что четыреста баксов мне были бы очень кстати.

* * *

В конверте я нашел заявление в прокуратуру от гражданки Кравчук Зинаиды Николаевны. Она держала кафе на паях с подружкой. Затем подружка решила выйти из дела, Кравчук заплатила ей долю. Подружке показалось мало, она начала вымогать с бывшей компаньонши ежемесячно круглую сумму. Но не сама, а с помощью сожителя – офицера РУБОП Сивоголовко.

Я нашел также фотографии Сивоголовко (похож на обкуренного Шварценеггера), ксерокопию его паспорта, данные его сожительницы и гражданки Кравчук. Еще там была аудиокассета, которую я тут же решил прослушать. Ничего особенного: обычный телефонный разговор, мужик требует бабки, женщина испуганно оправдывается, но при этом несколько раз явно умышленно называет мужика по имени – Ми шаня. Что ж, если этот Мишаня – ив самом деле майор Сивоголовко, то материал может получиться интересный. Но сперва хорошо бы разобраться с этой чернявой «крошкой Цахес» – Незовибатько…

– Вынужден вас огорчить, Максим Викторович, – заявил мне с утра Спозаранник. – Про вашего адвоката… как его – Небейкопытко?.. мы писать не будем. Так решил Обнорский – его полчаса обрабатывала по телефону Пафнутьева.

Вот те раз! Железная леди Пафнутьева работала в прокуратуре, контролировала всех криминальных журналистов города и обязана была не допускать до печати ни одной публикации, которая хоть, как то могла повредить ее родному ведомству. Когда я однажды, сидя в кабинете Пафнутьевой, отпустил ей комплимент по поводу ее ножек, она испепелила меня взглядом, и с тех пор я стал ее злейшим врагом. Из всех сотрудников нашего агентства с Пафнутьевой мог найти общий язык один лишь Соболин – у него вообще с прокуроршами все хорошо получалось… А по моему, женщина прокурор – это извращение какое то. Все равно что мужчина зоофил.

– Что ей за дело до нашего адвоката? – удивился я.