…Домой мы попали только глубокой ночью, утомившиеся и злые. Нам попались чрезмерно недоверчивые милиционеры. Слава Богу, что хоть медики особо лишних вопросов не задавали. Несмотря на наше своевременное вмешательство, потолок в ванной был испорчен. Ложась в эту ночь спать, я впервые подумала – а что бы сказали мои соседи снизу, установи я все таки в своей комнате фонтан?!

***

На следующий день Агентство ходило на ушах. Во первых, Обнорский и Спозаранник собрались в очередную командировку. На лицах сотрудников по этому случаю была умело намалевана мировая скорбь, но в кулуарах шевелился оживленный шепоток.

Во– вторых, моим соседушкой чрезвычайно заинтересовались наши расследователи. Оказалось, что он  действительно юрист, практикующий нотариус, зовут его Сергей Боревский, ему 37 лет. Отдел оживился: за последние пару месяцев это было уже четвертое происшествие, где потерпевшим являлся адвокат или нотариус.

Все эти события друг с другом были вроде бы не связаны. Именно этот факт и вызывал особенные подозрения. Однако вот уже две недели на юристов никто не нападал. Боревский с его проломленным черепом пришелся как нельзя кстати.

Расследовательский отдел жужжал, как банальный улей. Особенно усердствовал Спозаранник – ему очень хотелось оказаться сразу и везде. Положение осложняло то, что через полчаса он убывал в командировку. В этот сжатый срок ему предстояло раздать указания подчиненным.

– Во время моего отсутствия исполнять обязанности начальника будет Георгий Михайлович Зудинцев. Человек он всем вам знакомый и в представлениях не нуждается, – командовал Глеб. – С этим ясно. Теперь о самом рабочем процессе. Гвичия продолжает тему с двумя убитыми адвокатами.

Модестов свою тему сам знает. Железняк, – тут повисла зловещая пауза, – госпожа Железняк занимается порученным ей делом об отстранении от должности директора детдома «Детский вопрос». Нотариусом Боревским занимаются только – я подчеркиваю – только – Каширин и Зудинцев.

Эта новость застала меня врасплох: об уволенной директрисе, порученной моим заботам вчера, я напрочь забыла. Кроме того, я справедливо считала, что на правах первооткрывателя нападения на Боревского буду включена в расследование этого преступления в первых рядах. Надо срочно убедить в этом Спозаранника. Я огляделась в поисках поддержки. Модестов виновато щурился, но переубеждать начальство не решился. Пришлось действовать самостоятельно.

– Глеб Егорович, это нечестно! Это мой труп, по праву! Я его первая нашла!

– Нонна, ваш труп безутешные коллеги рискуют обнаружить на рабочем месте в том случае, если вы попытаетесь способствовать проведению данного расследования!

Все ясно – Спозаранник таким образом мстит мне за то, что я так и не довела до конца процесс его соблазнения.

– Спозаранник, мстить женщине – это мелко и низко! – я постаралась вложить в свой голос интимные нотки, чтобы только он понял, о чем это я.

Он понял, но по своему.

– Нонна, это не месть, а желание рационально организовать рабочий процесс.

– А я, значит, в данном процессе – элемент иррациональный?! – возмутилась я.

– Глеб, ты идешь или нет? Машина у подъезда, – в кабинет вошел Обнорский.

– Георгий Михайлович, я вас вполне официально, как начальник отдела расследований, прошу проследить за тем, чтобы Нонна Железняк в расследование этого дела не вмешивалась! – с этими словами Спозаранник сунул дырокол в портфель и не попрощавшись вышел.

– Ничего, Нонна Батьковна, не переживайте, будет больше времени на детей и на новеллу. Вы о сроках помните? – сказал на прощание Обнорский.