– Она вам угрожала? – спросил Зудинцев.

– Не напрямую, она для этого слишком умна. Иногда только так выразительно смотрела… Но мне все было понятно.

Она даже заставила меня снова стать ее любовником.

– Ого! Ничего себе дар убеждения! – не удержался Зудинцев. Я попыталась сгладить этот несколько бестактный выпад.

– Неужели же ее начальство было не в курсе событий? Тот же Коркин – он растрату разглядел, а такие аферы – нет?? Или вы так лихо маскировались?

– Коркин? – Боревский взглянул на нас и вдруг расхохотался, но тут же закашлялся – Кор… кин… кха… кха. Вы что, ничего не знаете? Да Коркин же и руководил всей этой аферой!

Картина, нарисованная Боревским, была настолько проста, что нам оставалось только удивляться, как нам самим это в голову не пришло. Нет, идея о переоформлении и продаже квартир принадлежала, собственно, Золотаревой. Она помнила историю, свидетельницей которой оказалась еще будучи воспитателем два года назад. Аллочка пришла в восторг от того, как быстро можно обогатиться, кроме того, она просчитала все недочеты той аферы и была уверена, что уж она то таких промахов не допустит. Прежде всего она заручилась поддержкой и помощью Коркина. Это было сделать несложно – Юрий Самуилович оказался человеком жадным. Он согласился обеспечивать необходимое прикрытие – тем более что ничего особенного от него и не требовалось: просто не замечать очевидных вещей да где надо «прикрывать» директрису.

– Сколько квартир было переоформлено и продано за время вашего… успешного сотрудничества?

– Семнадцать. Семнадцать квартир.

Четыре из них были проданы сотрудникам «Детского вопроса» по смешным ценам.

Остальные разошлись дороже.

– Хорошо, с этим ясно. Перейдем к более животрепещущему вопросу. Кто и за что пытался вас убить? Может, Золотарева и Коркин нашли другого юриста, вы стали не нужны и вас решили ликвидировать? – продолжал светскую беседу Зудинцев.

Боревский задумался. С моей точки зрения, эта теория выглядела несколько бредово. Чего ради директриса и чиновник вдруг начнут искать нового юриста?? Зачем им лишние уши? Да и юрист, у которого бы отняли такой лакомый кусок, мог попытаться отомстить и заварить кашу. Зудинцев продолжал задавать вопросы.

– А может, вы увидели или узнали что то такое, о чем вам не нужно было знать? Ведь я по вашей реакции понял, что вы знали человека, который на вас напал. Он как то связан с «Детским вопросом», не так ли?

Неожиданно Боревский побледнел. Не знаю, как это возможно, но он стал синевато белым и почти прозрачным, как тетрадный лист.

– Да, я знаю того, кто на меня напал.

Я несколько раз видел этого мальчика в «Детском вопросе». По моему, это один из воспитанников старшей группы. И мне кажется, я знаю, из за чего меня хотели убить. Я действительно узнал кое что, о чем мне знать не полагалось.

Дальше мы с Зудинцевым уже не перебивали, слушали, затаив дыхание. Оказывается, директриса и Коркин имели навар не только с торговли детскими квартирами. Они не брезговали торговать и самими воспитанниками. Нет, они не продавали детей за границу. Они просто устроили под прикрытием детдома подпольный бордель.

Наиболее симпатичных девочек и мальчиков «сдавали в аренду» обеспеченным извращенцам.

– Я узнал об этом случайно. Просто как то раз пришел не вовремя к Алле на работу и подслушал ее разговор с клиентом. А потом увидел этого клиента. Зовут этого человека Валерий, фамилия – Петрушенок, кличка в определенных кругах – Валерка педофил. Он известен своей нетрадиционной ориентацией, предпочитает маленьких мальчиков. Причем есть у него пунктик – все свои сексуальные упражнения с малолетками он записывает на видео.