Так вот мы пошутили… Негодяи – однозначно!

***

Через сутки все таки народ успокоился, звонки прекратились. Светке я сказал:

– Чтоб больше идей твоих стопудовых, Аристарховна, я не слышал. Придумала ахинею какую то…

– Но ты же сам, Андрей, одобрил.

– Я одобрил? – возмутился я. – Я эту ахинею одобрил?… Да, я одобрил. Вот и лишу тебя премии к чертовой матери!

– За что? – удивилась Светлана.

– За… за… в общем, иди работай. Я придумаю за что. Ну это ж надо такую ахинею придумать! ВАЗМУТИТЕЛЬНО!

***

А на другой день ко мне явился адвокат господина Салехарда. Вернее, сразу два.

Они пришли без предварительной договоренности, и я мог бы их не принимать. Но рассудил, что два серьезных человека без дела не придут, и скомандовал Оксане: запускай обоих, будем потрошить.

Оба адвоката оказались чем то похожи.

Вообще я заметил, что все адвокаты немножко похожи. На лицах у них написано что то такое… особенное. Они несут некую печать знания, которое не доступно простым смертным. Адвокаты значительны, как жрецы тайной секты или шаманы племени мамба… Рядом с ними, правоведами, ты ошущаешь себя ущербной, убогой, косноязычной полукриминальной особью. По крайней мере, им так хочется.

Впрочем, может быть, я не прав. Вот, например, Аня Лукошкина…

Вошли два правоведа. У одного был костюм в полоску, а галстук однотонный, у второго, наоборот, – лысина. Одного звали Филиппом Филипповичем, другого, наоборот, – Сергеем Станиславовичем. Но – близнецы.

Я предложил присаживаться, спросил насчет кофе чаю и поинтересовался: что же их, правоведов то, сюда принесло… то есть привело?

– Мы, – сказал Филипп Филиппович, – представляем интересы нашего клиента – Михаила Георгиевича Салехарда… А чай мы пить не будем.

– Да, – сказал Сергей Станиславович. – Не будем… дайте кофею.

Я понял, что это серьезно. Правоведы ловкие попались. Таким палец в рот не ложи. Э э, нет, не ложи – ловкачи правоведы. Я понял, что нужно спасаться.

– Конечно, – сказал я. – Сейчас я прикажу секретарше приготовить кофе.

Адвокаты заявили, что их клиент – депутат Государственной Думы, а моя безответственная телевизионная выходка подрывает и дискредитирует его имидж и т. д. и т. п. Они говорили довольно долго.

Я слушал, кивал головой и думал, что братаны подобную речугу формулируют короче: за базар, типа, отвечать надо!

***

На следующий день, около восьми вечера, Оксана уже ушла, и когда зазвонил телефон, я сам снял трубку.

– М мне н настоятельно н нужно пе переговорить с г г господином Обнорским, – сказал мужской голос.

– По какому вопросу? – спросил я.

– П по очень в в важному.

Вот так – по очень «в в важному»…

И я верю. Я верю, что для того, кто звонит, вопрос очень важен. Но вот важен ли он для остальных, в том числе для Агентства «Золотая пуля» и для меня – Обнорского А. В.?

– Вы по какому вопросу? – повторил я.

– П послушайте. Д днем меня т трижды фут футболила с с секретарша. А д дело в важнейшее. Н на нем вы сможете з з зработать и этические, и ф ф финансовые дивиденды.

Про «этические» дивиденды я ничего не понял, но ф ф финансовые меня заинтересовали.