Улица снаружи была такой же активной, проезжали повозки, грузоманты скандировали резкую песню, произнося слова в нос. Желтые огни сияли у стены напротив, их перемежали только низкие двери публичных домов, соперничавших между собой уже в такой ранний час. Бородатый Джек, только с моря, судя по его пьяной походке, остановился, и его начало тошнить джином и чем-то еще, прохожие спешили пройти, а пара костлявых дворняжек обрадовалась и тут же принялась доедать рвоту.

Неаполитанец не смотрел туда. Он схватил Клэра за локоть.

— Э, синьор, вы не хотите посетить la Torre?

— Только по необходимости. В аду, мистер Валентинелли. Британии нужна помощь, а это не интересно.

— Стрига ничего не говорила о la Torre.

— Если вы не можете, синьор, идите, — Клэр плотнее прижал шляпу к голове. — Зиг! Старик, найди нам сносное место, чтобы покурить трубку. Мне нужно подумать.

Но Валентинелли схватил его за руку еще крепче.

— Вы меня оскорбляете.

«Тогда вы бы уже пытались убить меня, хоть и была кровавая клятва».

— Нет, синьор. Знаете, что сильнее всего потрясло в истории юного Беккера?

Неаполитанец выругался в ответ, показывая, что ему все равно, а лицо Зигмунда было осунувшимся и серым, пока он наблюдал за этим. Рука баварца была в кармане плаща, он был наготове с ножом, и Клэр решил быть мягче. Люди были такими сложными.

— Поразительно, что юный Беккер еще жив, — он посмотрел краем глаза на Валентинелли. — Это значит, что Тень Тауэра Лондиния — меньшая из наших хлопот, ведь куда опаснее те, кто следят, чтобы грузоманты не проболтались. Или им платят, чтобы они сообщали, когда спрашивают об определенных товарах. Или — и это пугает сильнее всего, сэр — их план так близок к завершению, что им плевать на гончую, что идет по их следу.

Убийца замер. Его лицо было неподвижным, но челюсти сжимались уже не так сильно, как и ладонь на руке Клэра.

Клэр кивнул.

— Вы понимаете. Хорошо. Идемте, мой благородный неаполитанец. Мне нужно подумать, и я предпочитаю места удобнее, — он замолчал. — И, наверное, более защищенные.

Тауэр Лондиния был собранием башен, которым не давали упасть на город серые руки Сорроусволла, держащиеся за каждый шпиль. Уайт Тауэр была выше всех, волшебным образом облаченная в блестящий светлый мрамор, кровавые символы скользили по нему ручейками. Там находили свой конец предатели и те преступники, что были слишком благородны, чтобы вешать их при всех. Там был ров с мутной водой, и под поверхностью что-то мерцало. Ходили слухи, что там было чудище, и все соглашались, что оно ест тела после их казни, а после выставления напоказ и головы.

А порой питается живыми людьми.

Но люди Лондиния боялись не Обитателя рва, а Тени.

Порой она корчилась на башнях, опускалась по стенам, касалась маслянистой воды рва. Это был не туман, не облако — просто нечто серое лазало вокруг Тауэра, как тихий зверь. Ее не сдерживали чары или символы, только Мастер-волшебник и те, кто выше, могли прогнать ее, но почему-то скрывали это.

Волшебники не любили окружение Тауэра, наверное, из-за пропитавших все там бедности и смерти. Самые тихие места Лондиния были под давлением Тени. Но некоторые искали там убежища — те, кому не нужно было, чтобы их поймали по закону.

Или те, чьи Изменения пошли не так. У стен Тауэра жили морлоки. Днем их не нужно было бояться.

К счастью, этим днем Тень цеплялась за Уайт Тауэр. Туман стал темнее, погода портилась с северной стороны неба.