|
Не посвящая его в причины моего уединения, я сказал ему, что я тоже разорен, но все же у меня еще хватит денег на то, чтобы начать дело, в котором он будет мне полезен. Учителем моим был аббат Грозье; Карл Десятый, в чье владение перешла библиотека Арсенала, когда он был еще только братом короля, по моей просьбе назначил его туда библиотекарем. Аббат Грозье прекрасно изучил Китай, его нравы, обычаи; он приобщил меня к своим знаниям в том возрасте, когда трудно не увлечься до самозабвения тем, что изучаешь. В двадцать пять лет я знал китайский язык и, должен сказать, всегда с невольным восхищением относился к этому народу, завоевавшему своих завоевателей; к народу, чьи летописи восходят ко временам значительно более древним, чем мифологические или библейские времена; к народу, который, опираясь на незыблемые традиции, сохранил в неприкосновенности свою страну, где памятники достигают гигантских размеров, управление превосходно, перевороты невозможны, где идеал прекрасного принимается как принцип бесполезного искусства, где изысканная роскошь достигла предела, а ремесла доведены до совершенства, которого нам не превзойти, меж тем как этот народ не уступает нам даже в тех областях, где мы верим в свое превосходство. Но если иной раз я и готов подшутить над нашими порядками, сравнивая Европу с Китаем, я все же французский дворянин, а не китаец. Если вас смущает финансовая сторона моего предприятия, я могу вам засвидетельствовать, что мы насчитываем две с половиной тысячи подписчиков на это литературное, иконографическое, статистическое и религиозное монументальное издание, значение которого всеми признано; у нас есть подписчики во всех европейских странах, в одной только Франции мы насчитываем их тысячу двести Подписная цена на наше издание составляет около трехсот франков, и граф де Нувьон получит на свою долю от шести до семи тысяч ливров дохода, - ведь забота о его благосостоянии и была тайной причиной, побудившей меня взяться за это предприятие. Сам же я рассчитываю доставить на эти доходы кое-какие удовольствия детям. Сто тысяч франков, попутно приобретенные мною, пойдут на оплату уроков фехтования, на лошадей, наряды, развлечения, на обучение изящным искусствам, на уроки рисования, на книги, которые им захочется купить, - на все те прихоти, которые так приятно удовлетворять отцу. Если бы пришлось отказывать в этих радостях моим милым сыновьям, вполне заслужившим их своим трудолюбием, жертва, которую я приношу, чтобы спасти честь нашего рода, была бы для меня еще тягостней. Сказать правду, за те двенадцать лет, что я живу вдали от света, воспитывая сыновей, меня совершенно забыли при дворе. Я отказался от политической карьеры, я утерял славу, освященную историей, не приобрел новой, которую мог бы передать детям, но наш род ничего не потерял, - я вырастил благородных людей. Если я не получил пэрства, то они добьются его честно, посвятив себя служению родине и оказав ей услуги, которые не забываются. Смыв пятно с нашего рода, я обеспечил ему блестящее будущее: разве не выполнил я высокий долг, хотя он и не принес мне ни признания, ни славы? Желаете ли вы получить от меня еще какие-нибудь разъяснения? В эту минуту во дворе раздался стук копыт. - Да вот и они, - сказал маркиз. В гостиную, весело пощелкивая хлыстиками, вошли два подростка, просто и элегантно одетые, в ботфортах со шпорами, в перчатках. Их оживленные лица, разрумянившиеся на свежем воздухе, дышали здоровьем. Оба пожали руку отцу, обменялись с ним, как с другом, нежным взглядом и холодно поклонились следователю. |
