Грузовик нашли в километре от места трагедии – его угнали с соседней стройки. Сделать это было несложно. Очевидцы наезда были, но никто не запомнил лицо водителя грузовика…

Несмотря на поздний час, я отправился в больницу поговорить с компаньоном убитого. Петров ничуть не удивился моему ночному визиту.

– Я все знаю, – сказал он. – Борю убили люди Склепа. Теперь жду, когда придут ко мне. Но я готов. – Он откинул одеяло и показал мне пистолет. – Я живым не дамся, хотя моя смерть им не выгодна – мертвый не сможет продать фирму.

– Вы получили мою записку?

– Какую записку?

– Я посылал вам мальчика стажера.

– Не было никакого стажера.

«Странно, – подумал я, – наверное, Тере заблудился или вообще меня не понял».

Стажер ждал меня в Агентстве.

– Ты где был? – закричал я на него.

– В больнице, – неожиданно по русски ответил Тере.

– Ты что, по русски говоришь? обалдел я.

– Мало.

– А почему раньше не говорил?

– Не люблю.

– Петров говорит, что тебя в больнице не было.

– Врет.

– Тогда почему ты ему не отдал записку?

– Его не было.

– Не было в палате?

– Да.

– А потом где ты был?

– Ждал.

– Петрова?

– Да.

– Когда он пришел?

– В 15.20.

– Значит, в момент нападения на Штатенбаума Петрова не было в палате.

А он врет, что был. И валит все на Леху Склепа. Значит, так, Тере, ситуация меняется: это Петров все устроил – и отравление, и убийство. Зачем ему нужно было устраивать отравление? Черт его знает, наверное, хотел продемонстрировать своему компаньону, что им действительно угрожают. Но мы его поймаем.

Стажер почему то удивленно посмотрел на меня.

– Все очень просто – его надо спровоцировать.

– Ныус, – опять перешел на эстонский стажер.

– Значит, так, – решил я, – мы напишем ему письмо: мол, мы знаем, что ты причастен к убийству, у нас есть неопровержимые доказательства. Если ты принесешь две, нет три тысячи долларов к такому то месту, то мы будем молчать. Хорошо придумано?

– Сеэ он охтлик, – ответил стажер.

– Вот и я думаю, что хорошо.

* * *

Этой же ночью я с помощью трафарета изобразил письмо шантажиста и бросил его в почтовый ящик Петрова. Стрелку назначил на одиннадцать вечера за концертным залом «Октябрьский».

– Ты, Тере, не беспокойся, – я к нему подходить не буду. Увижу, что пришел – значит виноват. Если не придет, будем дальше думать. Да и место там неопасное центр города, люди ходят. Иногда.

За час до свидания я уже был на месте и спрятался во дворе на другой стороне Греческого проспекта. Тере я оставил дома, чтобы не мешал своей эстонской медлительностью. В одиннадцать у «Октябрьского» никто не появился. Я решил подождать еще полчаса – на всякий случай. Тридцать минут прошло. Я подождал еще десять. Потом вышел из укрытия и направился к метро.

– Я так и думал, что это ты, – услышал я голос за спиной.

Обернулся. Сзади стоял Петров с пистолетом в руках.

– Ну, какие у тебя доказательства?

– Тебя видели, – решил врать я. – В грузовике.

– И за это ты хочешь три тысячи? – удивился он.