|
На каждой резной панели - по два электрических светильника, в точности, вплоть до потеков воска, имитирующих восковые свечи. Посреди стола самый что ни на есть настоящий канделябр - семисвечник с зажженными свечами. Граф де Сен-Фиакр и Мегрэ сидели друг напротив друга, но из-за канделябра не могли видеть один другого иначе, как вытянув шеи и взглянув поверх язычков пламени. Справа от графа - священник. Слева - доктор Бушардон. Как-то само собой получилось, что Жан Метейе и его адвокат оказались на разных концах стола. По правую руку от комиссара сидел управляющий, по левую - Эмиль Готье. Время от времени дворецкий появлялся из полумрака, подавал что-либо сотрапезникам или наливал им вина, но стоило ему отойти на несколько шагов, и он полностью растворялся во тьме - виднелись лишь белые перчатки. - Вы не находите, что атмосфера здесь прямо как в романе Вальтера Скотта? Граф уронил замечание как бы походя, небрежно. Однако Мегрэ навострил уши: нечто особенное в интонации де Сен-Фиакра подсказало ему, что сейчас-то и начнется необычное. Гости занялись закусками. На столе в беспорядке стояло штук двадцать бутылок красного и белого вина - бордоского и бургундского, - и каждый пил в свое удовольствие. - Лишь одна деталь подкачала, - продолжал меж тем Морис де Сен-Фиакр. - В романе Вальтера Скотта бедная старушенция, которая лежит теперь наверху, наверняка принялась бы истошно вопить. На несколько мгновений все так и замерли, даже жевать перестали: по комнате пронесся словно порыв ледяного ветра. - В самом деле, Готье, она там сейчас совсем одна? Судорожно проглотив пищу, управляющий, запинаясь, отвечал: - Она... Да... В комнате госпожи графини никого нет. - Вот уж невесело там! В это мгновение Мегрэ почувствовал, как кто-то настойчиво толкает его ногой, но кто - непонятно. Стол был круглый, и каждый мог легко дотянуться до середины. Весь вечер комиссар пребывал в замешательстве - этот кто-то постоянно толкал его ногой, причем все чаще и чаще. - Она приняла сегодня много народу? Всем сделалось неловко: граф говорил о покойной Матери, словно о живом человеке. А Метейе, как заметил комиссар, был настолько этим потрясен, что даже перестал есть и уставился в пространство. Под глазами У него вдруг обозначились темные круги. - С ней попрощались почти все местные фермеры, - звучно и серьезно отозвался управляющий. Стоило дворецкому заметить, что кто-нибудь из гостей тянется к бутылке, как он тут же бесшумно возникал из темноты. Над столом появлялся черный рукав, торчащая из него рука в белой перчатке наливала вино в бокал и проделывала это так бесшумно, так ловко, что окончательно захмелевший адвокат раза три-четыре повторил свой маневр, чтобы полюбоваться искусством дворецкого. Он зачарованно следил за движениями этой руки, даже мимоходом не задевавшей его плеча, и в конце концов не мог сдержать восхищения. - Потрясающе! Дворецкий, вы настоящий ас, и будь у меня собственный замок, я непременно взял бы вас на службу. - Ба! Да ведь замок скоро пойдет с молотка, и совсем недорого. На этот раз Мегрэ не сдержался и хмуро взглянул на Сен-Фиакра, который по-прежнему говорил небрежно, как бы мимоходом, но в то же время словно в каком-то угаре. В его выходках было что-то издевательское, язвительное. Может быть, у него стали сдавать нервы? Или он всегда шутит так мрачно? - Цыплята в полутрауре, - объявил граф, словно заправский дворецкий, когда настоящий дворецкий принес цыплят с трюфелями. |
