|
Уплотнился кустарник справа от обочины, но это было не важно. Ослабевала тяжесть, сдавившая грудную клетку. Дорога стала ровнее, и я, недолго думая, утопила педаль акселератора в пол. «Москвич» вздрогнул и как пришпоренная лошадь рванулся вперед. За кустами маячил плавный поворот. Я не останавливалась, впрочем, на изгибе придавила тормоз. Хлопок прозвучал как выстрел, меня аж подбросило! Лопнуло колесо. Какого черта я не смотрела под колеса?! Машина затряслась, стала вилять. Страх пригвоздил меня к сиденью. Обливаясь потом, я вцепилась в баранку. Только бы снова педали не перепутать! Кажется, не перепутала, но вместо прерывистого торможения применила экстренное! В итоге чуть не треснулась макушкой о стекло, ушибла ребра и вытерпела радужную круговерть в глазах. Но машина встала, и я почти не пострадала. Страх пощипывал, но все же я вылезла из машины, завертелась. Что случилось? Наехала на корень? Никто не пользуется этой дорогой, одна лишь я, как умная Маша! Левое переднее колесо вроде было целое. Я обежала капот — и уткнулась в огромную нерешаемую проблему. Покрышка правого колеса расползлась по дороге, как медвежья шкура по полу! Я смотрела на нее, постепенно осознавала масштаб бедствия, и по коже поползли мурашки. Влипла, очкастая! Продолжать движение было бессмысленно, только пешком. Куда? Да в любую сторону! Лучше назад, может, опера еще не уехали. Четыреста метров — ерунда, были времена, когда я лучше всех пробегала кроссы…
Но это были еще цветочки. В машине осталась сумочка. Я распахнула правую дверь, чтобы ее забрать… и стала леденеть от страха. Из кустов за правой обочиной кто-то выбирался! Тряслись ветки, хрустели сучья под тяжелыми ботинками. Я распрямила спину и больше не могла пошевелиться. Теперь я точно знала, что такое столбовая болезнь. Человек еще не вышел из кустов, но был уже рядом. А я таращилась на этот чертов орешник и рада была бы бежать, да ноги не работали. Не просто так чесалась спина! Не просто так мое колесо наехало на препятствие! Раздвинулись ветки, я разглядела брезентовый балахон болотного цвета. Беги не беги, все равно догонит. Я вышла из ступора, попятилась, открыла рот, чтобы истошно заорать…
Глава вторая
В этой девушке имелась странность. В любой женщине имеются странности, но в этой они просто зашкаливали. Михаил смотрел, как она садится в машину, изображает, как не надо трогаться с места, в итоге трогается. До этого она вела себя не менее загадочно, пугливо озиралась, ежилась. «Параноидальный синдром, — догадался Туманов. — Но что с таким заболеванием она делает в милиции?» Остальные тоже подмечали причуды в поведении Вахромеевой, но помалкивали, переглядывались. Майор подслушал разговор про короткую дорогу через лес — к мосту и далее, на Арбалык. Зачем ей в Арбалык? Неплохо проводим рабочее время, Маргарита Павловна. И это в то время, когда трагические события в Грибове, похоже, становятся нормой… Дурной пример заразителен — тоже пробежал взглядом по опушке. Возможно, почудилось, что вглубь леса кто-то отступил — как раз в тот момент, когда Маргарита Павловна садилась в машину. Разумеется, почудилось, никого там не было! Самому до паранойи — рукой подать… Он мотнул головой, выбивая дурь, вынул сигарету. С ней и сел в машину — белоснежные «Жигули», приобретенные по случаю в позапрошлом году. Оперативники уезжали — у свинарника никого не осталось. Туманов подождал, пока они выедут на дорогу, пристроился в хвост. «РАФ» разогнался, проскочил развилку с лесной дорогой, покатил к выезду на шоссе. Туманов притормозил, чтобы выбросить окурок… и вдруг резко свернул на проселок. Чем думал в это время, непонятно. Несколько минут назад сюда свернула Вахромеева. Как ни крути, а интрига. Он выжал тормоз, встал — неужели безумие настолько заразительно? Ладно, не трагедия, вырулит к мосту, развернется и по нормальной дороге вернется в город. |
