– Пожалуйста.

    – Спасибо. Вы так любезны… девушка…

    – Меня зовут Жанна.

    – Фирузе.

    – Очень приятно, Фирузе.

    – Вы сказали, у нас иначе играют. Но это же ваша музыка.

    – Да, конечно. В том-то и странность. Все как бы то же самое, инструменты, ноты – а иначе. Про другого Бога.

    Ну, Богдану будет о чем с ней поговорить, обрадованно поняла Фирузе.

    – Вивальди, когда писал, молился, может, Мадонне, а у вас это играют – Богородице. Я не могу формулировать…

    – Что сделать?

    – О, простите. Объяснить… подобрать правильные слова. Но мне обязательно придется это делать. Я ведь затем сюда и приехала.

    – Зачем затем?

    Жанна сделала маленький глоток. Фирузе – большой.

    – Я закончила Сорбонский университет по специальности ордославистика… Ох! Опять простите. Университет… По-вашему это будет… всеобуч, наверно, так можно сказать.

    – Великое училище, я знаю, – кивнула Фирузе. – Дасюэ.

    – Точно! – засмеялась Жанна. – Вылетело из головы. Так трудно адап… приспособиться! Одно дело – академическое знание языка, и совсем другое – погрузиться в языковую среду иной страны, иной культуры… Я всего неделю, как приехала в Цветущую Ордусь [16] . Но надо именно так – резко, с головой. Все увидеть, все почувствовать!

    Она взволнованно сделала три больших глотка. Фирузе – выжидательно сделала три маленьких.

    Щеки девушки порозовели.

    – Я без ума от вашей культуры, – заявила она. – Так все странно и аттракционно… то есть – привлекательно. Я здесь на практике. Буду писать диссертацию.

    – Надолго к нам? – цепко спросила Фирузе.

    Жанна сделала неопределенно-размашистый жест бокалом.

    – Месяца на три, никак не меньше.

    – Ага, – сказала Фирузе и отставила стакан. – Хотите, я вас познакомлю с мужем?

    Ничего не выйдет у нее, изнывал в одиночестве Богдан. Ничего не получится. И вдруг подумал: а если получится?

    Его бросило в странную дрожь.

    – Милый, познакомься, – раздался сзади голос супруги. Богдан вскочил, поворачиваясь к проходу. Едва слышно переговариваясь, там уже шли, неторопливо возвращаясь к своим местам, ценители европейской музыки. Фирузе улыбалась ласково, а девушка, которая, как Богдан это отчетливо понял теперь, ни с того ни с сего ему отчаянно понравилась, – чуть выжидательно, чуть застенчиво, и очень приветливо и открыто. – Это Жанна. Она изучает нашу страну, закончила Сорбоннское великое училище, это во Франции, я помню. Приехала сюда на практику и хочет все узнать и почувствовать. Жанночка, это мой ненаглядный муж, Богдан Рухович.

    – Можно просто Богдан, – выдавил Богдан.

    – Он ученый человек, имеет степень минфы.

    – Лё шинуаз? – растерянно спросила Жанна.

    – А? – осекшись, спросила Фирузе.

    – Шынуаз, шынуаз… – подтвердил Богдан.

    – Минфа, – пояснила Фирузе, – это «проникший в законы [17] » . Он действительно очень знающий законник, прямой, честный и справедливый.