– Фирузе! – сморщился Богдан.

    – Но это же правда, любимый, – простодушно хлопнула ресницами Фирузе. – Тебя так ценят в Возвышенном Управлении этического надзора, я знаю.

    – В это легко поверить, – сказала Жанна и протянула Богдану руку. – Очень приятно с вами познакомиться, Богдан.

    – И мне, – застенчиво сказал Богдан. И как-то отдельно добавил: – Жанна…

    У нее была приятная ладонь. Сильная и нежная. Девичья. Богдан покраснел.

    Фирузе внимательно наблюдала за его лицом.

    – Вы заняли место на стоянке сразу после меня, – тепло сказала Жанна. – Я вас заметила. Поэтому действительно верю каждому слову вашей супруги. Вы так вели машину, будто… будто вокруг одни дети, а вы один их бережете и за них отвечаете, – она запнулась. – Хотя сами – больше кого бы то ни было похожи на дитя.

    Она повернулась к Фирузе. Уже не стесняясь, оглядела ее живот, подняла взгляд и улыбнулась.

    – У вашего ребенка будет замечательный отец, – сказала она. Чуть помедлила и вдруг озорно сморщила нос, покосившись на Богдана. – Только очень смешно одетый.

    – Хм, – Фирузе поджала губы. Ни малейшего неодобрительного слова относительно мужа она не терпела. Ни от кого. – Скажите, Жанна, – она нарочито заглянула ей в вырез блузки, потом чуть наклонила голову, разглядывая юбку. – Вам в Александрии не холодно?

    – Бывает иногда, – честно призналась Жанна. – Но я люблю, когда на меня смотрят.

    Она повернулась, чтобы идти к своему месту,

    – Жанночка, – решительно сказала Фирузе ей вслед, – мне нужно с вами поговорить по очень важному делу. Вы не против?

    Жанна удивленно обернулась к ней.

    – Прямо сейчас?

    – Прямо сейчас. Я провожу вас до вашего сиденья.

    Богдан, мгновенно вспотев, сел в свое кресло и даже зажмурился.

    – Понимаете, Жанна, мне действительно скоро рожать, – начала Фирузе прямо на ходу. – Генетический разбор показал, что будет дочь. А в нашем роду, роду довольно древнем, поверьте… есть обычай. Вы знаете, что такое обычай?

    – Ля традисьон… – нерешительно проговорила Жанна. – Как это сказать? Традиция?

    – Да. Традиция. Я не очень хорошо представляю, как у вас там относятся к традициям, но у нас нарушить обычай – все равно что вам, например… ну вот посреди концерта, прямо под люстрой, на свету, при всех, сесть по большой нужде.

    – Кель иде! – сказала Жанна в замешательстве. Получилось почти в рифму.

    – Мальчика должно рожать в доме отца, девочку – в девичьем доме матери, от отца подальше. Раньше пол ребенка пытались предсказывать знахари, позже – даосы всякие, теперь – генетический разбор, немножко поточнее стало… Во всяком случае, мне нужно срочно уезжать, по крайности вот после отчего дня в первицу. Уезжать далеко, в Ургенч… и надолго. На несколько месяцев. Чтобы девочка выросла домовитой хозяйкой, она должна с первых же часов жизни как следует впитать воздух материнского дома.

    – Какая прелесть, – восхищенно всплеснула раками Жанна.

    – Да, но Богдан на несколько месяцев останется один. Это ужасно! При одной этой мысли меня в дрожь бросает.