Хумени сделал шаг вперед – на просторный балкон – и Трэйс посторонился, пропуская его. Чудовище повернулось к нему спиной, закрыло за собой дверь, а потом , прежде чем снова взглянуть на Трэйса, еще несколько мгновений постояло отвернувшись.

– Ты продолжаешь удивлять меня, – продребезжал он. – Твой гнев необычайно силен. Но почему?

– Из за моей матери! – огрызнулся Трэйс. Слова эти вырвались помимо его воли – как железные опилки, притянутые с его языка мощным магнитом. Конечно же, виноват в этом был гипнотический взгляд Хумени. Трэйс заставил себя отвести глаза.

– Ты правильно делаешь, что не смотришь мне в глаза, – сказал Хумени. –

Я мог бы расценить это как вызов и через глаза заглянуть тебе в мозг и прочитать все твои скрытые там мысли. Да, и вполне возможно, что прочитав их, я бы очень рассердился, а в гневе мог бы ослепить тебя или просто ради собственного удовольствия превратить в слюнявого идиота. Понимаешь? Поэтому ты прав, избегая моих глаз. Они ведь много чего навидались за две тысячи лет.

Трэйс по прежнему молчал и, немного выждав, Хумени продолжал:

– Итак, значит, ты говоришь, что ненавидишь меня из за своей матери – но ведь я оказал ей огромную честь, излив в нее свое семя. Изгнание сатаны было вызвано его ослепительной красотой и могуществом – настолько они всех удивиляли! Ты должен почитать за честь иметь такого отца как я, а вместо этого ты отвечаешь мне гневом и ненавистью.

Трэйс хотел было крикнуть, что он вовсе не сын Хумени – но это означало бы все погубить. Это нужно сделать в Хоразине – вернее, только и МОЖНО было сделать в Хоразине. И теперь Трэйс уже хотел стать участником предстоящих событий. Поэтому он не смог удержаться от усмешки, мельком взглянул на Хумени и снова отвел глаза.

– За честь? Если вы действительно тот, кем вас считают, кто же может почитать за честь иметь такого отца?

– Считают? – в устах Хумени это слово показалось острым как бритва.

Трэйс лихорадочно размышлял.

– Каструни говорил, что вы лишь наполовину человек, а наполовину животное.

– Каструни? – Хумени схватил Трэйса за плечи и силой развернул его лицом к себе. – В таком случае ваш разговор с ним был довольно продолжительным. Интересно, и что же еще рассказал тебе этот грек?

– Он явился… – Трэйс по прежнему старался избегать его взгляда, – … чтобы убить меня, – солгал он. – Но не смог. Увидев перед собой самого обычного человека, а вовсе не чудовище, как он предполагал, Каструни не смог исполнить того, что вознамерился сделать. И вместо того, чтобы убить, он предупредил меня. Сказал, что вы мой отец, настоящее воплощение зла, и что он, если сможет, обязательно уничтожит вас.

Хумени кивнул.

– Да, он проявил слабость. И только благодаря ТЕБЕ. Ему так хотелось привлечь тебя на свою сторону, что мне удалось застичь врасплох и в конце концов убить его. Должен поблагодарить тебя за это.

– Я видел, как вы убили его, – отозвался Трэйс. – Но это была чистая смерть. А ведь смерть этих двоих такой не будет, верно? Да и моя тоже.

Хумени переключил свое внимание на других своих сыновей, и Трэйс был рад хоть ненадолго оторваться от его горящих глаз.

– Эти двое, – сказало чудовище, – всего навсего пища. Топливо, которое даст мне возможность прожить следующую жизнь. А вот ты… кто знает, что ждет впереди? И ты сейчас скорее всего думаешь: "Верно! Но и тебя кое что поджидает впереди! ", да? Неужели ты считаешь, что мне неизвестно, какие козни они против меня строят? Известно! Но неужели ты думаешь, что все они – все эти твои «друзья» – Гоковски, Гальбштейны и иже с ними – представляют, с чем имеют дело? Им только это КАЖЕТСЯ… Я презираю их, и отец МОЙ не простит этих глупцов, хотя они просто не ведают, что творят!

– Ваш отец – дьявол! – взорвался Трэйс.