(Да… " Барон Феликс фон Штуббе также готов стать одним из ваших акционеров…»)

Шнеерзон бесконечно сокрушался в сто пятидесятый раз о том, что всё оружие привезено в Дуалу, а в Кабинде его нет, и Мамбе его не передать. И вообще, Мамба в кольце огня, со всех сторон враги, а единственные евреи и его друзья, которые уважают Мамбу, далеко от него, и никак помочь ему не смогут.

А здесь порядочному еврею даже и выпить не с кем, кругом одни обманщики, скупердяи, скоты и негры!

Лёня Срака, по большей части, молчал. На возгласы Шнеерзона: «Эй Срака», — не реагировал никак. Иногда, когда Шнеерзон явно перегибал палку, он морщился, и делал неуловимое движение кистью руки с ловкими, гибкими пальцами, как будто бы всаживая в печень врагу короткую и острую спицу. И Шнеерзон сразу переводил разговор на другую тему, преувеличенно начиная хвалить Сраку… за его ловкие руки, и умение делать деньги из ничего.

Это действительно было правдой. Леон Срака стал завсегдатаем всех портовых кабаков и кают-компаний, стоящих в порту Кабинды судов, показывая чудеса выдержки и умение играть. Он никогда не выигрывал по— крупному, ни в кости, ни в карты. Но всегда при этом оказывался в прибыли, причём, в существенной прибыли.

По — крупному он выигрывал только у команды проходящих судов, но потом умудрялся проигрывать им небольшие суммы, чтобы игроки не чувствовали себя голыми и нищими. И даже отделывался от проигравших подарками, которыми снабжал его Шнеерзон.

С местными же портовыми португальскими служащими, чиновниками, рейсовыми командами пароходов, курсировавшими от Кабинды до Португалии, у него были хорошие отношения, если не сказать, что дружеские. На чём они базировались, как для Фимы, так и для Луиша, оставалось загадкой, а Шнеерзон отделывался долгими объяснениями, к концу которых уже ничего не возможно было понять.

Как бы то ни было, но они уже знали о том, что совсем рядом высадился крупный английский отряд, численностью не меньше пяти тысяч штыков, и семь тысяч бельгийских головорезов скопилось в Бомо, высвободив все тюрьмы в Европе, и собрав всех желающих поучаствовать в очередной «войнушке» чернокожих.

Король Бельгии Леопольд II здраво рассудил, что чем гоняться за отрядами Мамбы по всему Конго, лучше одним ударом покончить с ним, обезглавив верхушку. Змея без головы, это всего лишь кожаный шнурок, набитый мясом и костями. А все его приближённые бросятся делить между собой захваченные территории, а то и просто жить, как они жили раньше, и никакого сопротивления очередным захватчикам не окажут.

Ну а если и окажут, то так…, до первого серьёзного боя, несмотря на имеющееся огнестрельное оружие, и даже пулемёты. Никто им уже помогать не будет, и снабжать их тоже, остаётся только нанести несколько серьёзных ударов, и все остатки его войска рассыплются, как карточный домик.

Алула Куби внимал гонцу, принёсшему чёрные вести о движении экспедиционного корпуса англичан в направлении Буганды. Сейчас в его распоряжении было почти двенадцать тысяч человек воинов, и все они были вооружены огнестрельным оружием. Воины были прекрасно обучены и, по африканским меркам, дисциплинированны, а также у него было две батареи старых крепостных мортир и три пулемёта.

Система почтовых станций королевства Мамбы, названная харака, бывшая только в начале пути своего образования, тем не менее, сработала исключительно быстро, и весть о движении колонн оккупантов достигла ушей полководца Мамбы уже через две недели после того, как колонны английских колониальных войск выдвинулись из Момбасы.

Войско бригадира Джона Конвайла маршировало по территории нынешней Кении, попутно обрастая отрядами масаев и других воинственных племён, пожелавших участвовать в набеге.