Поскольку миссис Каснофф смотрела на меня с недоумением, я пояснила:

— Ну, чтобы я вас порадовала.

Тут директриса меня совсем ошарашила — она рассмеялась. Всего лишь короткий, тихий смешок, и все-таки.

Миссис Каснофф не успела окончательно взорвать мой мозг — к нам подошел папа в длинной черной мантии, с посохом, увенчанным темно-красным драгоценным камнем, вырезанным в форме граната. И снова я не поняла, что означает костюм.

Судя по тому, что папа и миссис Каснофф просто кивнули друг другу, поздороваться они успели раньше.

— Тебе весело? — спросил папа, глядя на меня с такой надеждой, что я заставила себя улыбнуться.

— Да, самый чудесный праздник на свете!

Кажется, я слегка перестаралась, но папа явно обрадовался.

— Хорошо! Я понимаю, получилось несколько чересчур, но… Я ведь первый раз в жизни праздную твой день рождения. Хотелось, чтобы он запомнился надолго.

Во мне бушевали чувство вины и другие столь же неприятные эмоции. Чтобы папа не заметил, я повернулась к столу с подарками. Один подарок все еще парил в воздухе, лениво описывая круги. Под моим взглядом он полетел ко мне и плавно лег в ладони.

— По-моему, он хочет, чтобы его открыли, — предположил Кэл.

Обертка была густо-фиолетовая, а серебряная ленточка изгибалась и завивалась вокруг моих пальцев, как будто под водой. Красивый подарок, только от него ужасно несло магией. Наверное, это из-за чар, которые держали его в воздухе, подумала я, развязывая бант.

Сначала я ощутила странный металлический запах, какой бывает иногда в грозу. Сверкнуло красным, и сразу грохнуло — такой звук раздается, когда самолет преодолевает звуковой барьер. Я услышала, как кричит не то папа, не то Кэл, а потом оказалось, что я лежу на спине и почему-то очень болит плечо.

Уши словно ватой заложило, но у меня было смутное ощущение, что в зале все вопят. Мимо лица протопали чьи-то ноги. Вспомнился выпускной вечер, когда я сидела в луже пунша, а кругом бушевал хаос. Плечо уже не просто болело, его жгло как огнем, и я не сдержала стона. Рядом толпился народ. В первые ряды протолкался некто высокий в маске. Губы у него были плотно сжаты, знакомые карие глаза смотрели, как мне показалось, со страхом. Я уже открыла рот, сказать Арчеру, чтобы выметался отсюда, и в последний момент сообразила, как это было бы глупо. Толпа опять сместилась — и Арчер исчез.

Передо мной появилось лицо Кэла. Слов его я не слышала из-за звона в ушах. По движениям губ я догадалась, что он велит мне лежать и не двигаться — это выполнить было нетрудно.

Он взял меня за руку, и, хотя боль не ушла, меня охватило ощущение покоя. Я, словно одурманенная, смотрела, как Кэл вынимает из моего плеча шестидюймовый осколок демонического стекла. Как только Кэл его вытащил, боль чуть-чуть утихла, зато я поняла, что останется еще один шрам.

— Ничего себе подарочек, — прошептала я.

Тут подошел папа и помог мне сесть. При этом рукав у него задрался и стало видно, что пониже локтя засели несколько осколков демонического стекла.

— Все нормально, — сказал папа, не дав мне времени заговорить. — Кэл удалит их позже. Ты-то как?

Плечо у меня все еще горело, но больше нигде боли я не чувствовала. Все прекрасно, если не считать шока от того, что меня внезапно швырнуло на пол, да еще и порезало.

— Вроде в норме. Что это было? Самопальная магическая бомба?

Растерзанный подарок валялся на полу. Лента свернулась кольцами, извиваясь как змея. Кэл наступил на нее, и она затихла.

— Похоже на то, — мрачно буркнул он.

— Подарок был заворожен, чтобы отыскать именно тебя, — добавил папа.

Он выглядел таким злым и расстроенным, что я не стала его шпынять за слово «заворожен».