– И‑йа, Ося, без проблем доставлю вас куда угодно, но с одним маленьким условием. И‑йа весьма хвостлив и хочу, чтобы вы по дороге послушали мои хвостливые рассказы.

– По‑моему, это справедливо, – отозвался Даг, переглянувшись с товарищами. – А ты можешь доставить нас к замку Доброго Волшебника?

– И‑йа все могу. Залезайте на спину, и поехали.

Даг молча поздравил себя с успехом. Похоже на то, что ему удалось обратить угрозу себе на пользу.

Дженни, похоже, его оптимизма не разделяла, но возражать не стала: видимо, этот Ося не казался ей слишком уж опасным. Подсадив ее, Даг уселся за ее спиной, а Шерлок пристроился за ним. На здоровенном ослище места хватило всем, не исключая, естественно, и кота Сэмми.

– Рассказов у меня, и‑йасное дело, девять, – начал осел, трогаясь в путь и щелкая первым из девяти хвостов. – Первый из них рассказ о Смертоночной Тени и Родиче Смерти. Одна ночная тень страдала оттого, что в жизни не встречала никого из своей родни, а потому решила, что родни не должно быть и ни у кого другого. В результате она принялась сеять по ночам смерть среди всех, кто состоял с кем бы то ни было в родстве, за что и была прозвана Смертоночной.

Поначалу история показалась Дагу интересной, но Ося оказался не мастером рассказа, а простым хвостуном, все время отклонявшимся от оси повествования, так что за ним трудно было следить. Суть так или иначе сводилась к тому, что Тень, посредством губительного поцелуя, перебила уйму народу. Никакой морали в этой истории не заключалось, все начиналось и заканчивалось трупами. Впрочем, в оправдание Оси можно было сказать, что фильмы ужасов и боевики, виденные Дагом по телевизору, были по большей части ничуть не более содержательны.

– А теперь послушайте историю про Ветрянку и Глупую Луну, – заявил Ося, когда первый нагонявший тоску рассказ иссяк.

Повествование оказалось не лучше предыдущего: некто Ветрянка без конца выдувал на физиономии Луны оспины, в то время как она была слишком глупа, чтобы от этого уклониться. Смысла в рассказе не было никакого, а содержание сводилось к перечислению лунных кратеров, каковые и являлись названными оспинами. Эта тягомотина продолжалась примерно час, а закончившись, сменилась повестью о храбром де Зодоранте, задумавшем ослабить огров, устранив испускаемую ими вонь. План его так и не осуществился, в силу того что огры объедались, потели и гадили гораздо быстрее, чем ему удавалось обрабатывать их составом, названным именем этого героя. Основным содержанием этой, с позволения сказать, истории являлось подробное описание каждого из примерно сотни огров, на которых де Зодорант опробовал свое искусство. Особую пикантность данному шедевру придавал тот факт, что огры практически не отличались один от другого. Затем очередной щелчок хвоста возвестил о начале былины о выведении ротозеев. Некто задумал извести ротозеев как таковых, не позволив им считать ворон. С этой целью он сообщил всем воронам, населявшим Воронью Слободку, будто бы она сгорела. Вороны поверили и разлетелись кто куда. Слободка опустела, и ротозеям стало некого считать. Автора этого действа результат вполне устроил, чего нельзя было сказать о Даге. Парнишку от этой нудятины клонило в сон, тогда как Ося талдычил и талдычил свое. К счастью, рассказ о матушке Квочке и ее сыновьях Пете и Ухе выслушивать до конца не пришлось.

– И‑йа прибыл, – объявил Ося, неожиданно останавливаясь.

Впереди маячил замок.

Позевывая и потягиваясь, все слезли на землю, но тут Дженни неожиданно воскликнула:

– Постой, но тут же кладбище зомби.