– Эта часть транспортировалась отдельно от общего экспортного заказа? – задал еще один вопрос Алик. Мишенька с любопытством на него посмотрел и ответил:

– Вместе. Все направлялось в порты назначения вместе.

Ничего не понимал в этой хренотени Смирнов. Его интересовало другое:

– У Курдюмова были в вашем городе друзья, подруги, просто знакомые, у которых он мог остановиться заночевать?

– Скорее всего, нет. Прибывал он на персональной черной "Волге" и отбывал на ней как только завершал дела, – Мишенька откинулся в кресле, подождал следующих вопросов, не дождался и тогда напомнил Пантелееву об обещанном: – Гена, тащи вторую бутылку! И телевизор включи: сейчас футбол начнется, моя конюшня сегодня играет.

Пантелеев притащил бутылку, включил японский телевизор. На громадном экране с пронзительной четкостью и замечательной цветопередачей было зеленое поле с черно-белым мячом – заставка. Мишенька скоренько переволок кресло поближе к экрану, рядом поставил на пол недопитую бутылку, а на подлокотник – рюмку. И уселся поудобнее в ожидании большого кайфа.

15

В половине пятого подъехала вторая группа. По стремительной деловитости из КГБ. Двое экспертов остались с милиционером, двое – надо полагать, следователь и розыскник – кинулись в подъезд. Эксперты фотографировали место падения, раскрытое окно, подъезд, мерили рулеткой расстояние, брали пробы грунта. Подлетела уборочная машина и ждала, когда эксперты завершат свои дела. Завершив, эксперты тоже последовали в подъезд, а уборочная машина, распушив упругие водяные усы, стала смывать с асфальта следы происшедшего, попутно расчесывая любопытствующую толпу. Сделав дело, машина уехала, а толпа не собралась уже более: смотреть было абсолютно нечего.

Сырцов сидел в "семерке" и, наблюдая издали, терпеливо ждал. Ждать пришлось долго: только около шести выкатилась из подъезда объединенная шарага. Необычайная картина – менты и чекисты вместе. Шумно расселись по машинам и уехали. Даже милиционера с собой прихватили. Сырцов определил для себя полчаса контрольных.

В половине седьмого он вошел в подъезд. В лифте поднялся до четырнадцатого этажа и оттуда пешком спустился до восьмого. Постоял на площадке, слушая жизнь обитателей подъезда. Потом неспешно поднялся до одиннадцатого.

Осторожно потолкал дверь квартиры. Судя по вибрации, закрыта только на защелку английского замка. Сырцов ухватился за ручки и, бесшумно рванув дверь по направлению к петлям, одновременно просунул в щель у язычка тончайшую стальную пластинку, которая была у него в связке с ключами. Только бы зацепилась.

Зацепилась. Сырцов бережно отжал язычок защелки и осторожно открыл дверь.

– Мяч у Кузнецова, передача Татарчуку, Татарчук делает обманные движения и вдруг совершенно неожиданно отдает пас набегающему Корнееву. Удар! Мяч в сантиметрах от штанги уходит на свободный. Обидно, конечно, что мимо, но какова комбинация! – скрипуче бубнил Перетурин на всю квартиру.

Телевизор работал в гостиной. Сырцов двинул туда.

Ослепительно сиял экран телевизора – смеркалось уже. Татьяна – в чем вошла в квартиру: в куртке, джинсах, кроссовках – лицом вниз лежала на диване. Сырцов взял со стола дощечку – пульт дистанционного управления и выключил телевизор.

– Кто здесь?! Зачем?! – дико закричала Татьяна, судорожно вскочив, почти упав с дивана. Она не узнала Сырцова, стоявшего на фоне светлого окна.

– Это я, Таня. Жора Сырцов, – назвался Сырцов и, пройдя к выключателю, зажег верхний свет. Мертво засверкала хрустальная люстра, стало противнее, но светлее.

– Уходи. Уходи. Нечего тебе здесь делать, – говорила она, обеими руками растирая лицо.