Он перевел для нее страницу из «Мотивации страсти»: как биржевой маклер нескольких промышленных компаний Виктор с имплантированным искусственным сердцем выговаривает своей жене Каролине за то, что она враждебно относится к влиятельному сановнику.

— Очаровательно, — сказала Маттиола.

— Вот меня, кстати, поражает, как много у них было непроизводительных номеров. Все эти торговцы акциями, адвокаты, солдаты и полицейские, банкиры, сборщики налогов…

— Они не были непроизводительными, — возразила она. — Они не производили вещи, но они делали возможным для номеров жить той жизнью, какой они жили. Они производили свободу или, на худой конец, поддерживали ее.

— Да, — согласился Чип. — Я полагаю, что вы правы.

— Права, — сказала она и отошла от стола.

Чип задумался.

— Номеры общества Пред-У, — сказал он, — пожертвовали эффективностью — ради свободы. А мы поступили наоборот.

— Мы этого не делали, — сказала Маттиола. — Это было сделано для нас. — Она повернулась к нему лицом. — Как по-вашему, это возможно, что неизлечимые до сих пор живы?

Он посмотрел на нее.

— Что их потомки каким-то образом уцелели? — строила она предположения. — Что существует где-то их сообщество? На острове или иной территории, которую Братство не использует?

— Н-ну, — сказал он и стал тереть лоб. — Конечно, такая вероятность есть. Номеры выживали на островах до Унификации. Почему, собственно, этого не могло быть после?

— Вот и я так думаю, — сказала она, снова подходя к нему. — Сменилось пять поколений со времени, как последние…

— Искалеченные болезнями и нуждой…

— Но воспроизводящие потомство по своей воле!

— Я не знаю, как насчет сообщества, — сказал он, — но могла бы существовать колония.

— Город, — подсказала она. — Они ведь были разумные, сильные.

— Интересная мысль, — поддержал он.

— Это же возможно, разве нет? — Она склонилась к нему, руки ее лежали на столе, в больших глазах горел вопрос, щеки пылали смуглым румянцем.

Он смотрел на нее.

— А что думает Король? — спросил Чип. Она слегка отодвинулась, и он сам ответил: — Не трудно догадаться.

Ни с того ни с сего Маттиола вдруг разозлилась, глаза ее метали молнии.

— Вы вели себя с ним кошмарно вчера вечером! — выпалила она.

— Кошмарно? Я? По отношению к нему?

— Да! — Она отпрянула от стола. — Вы допрашивали его, как будто вы были… Да как вы могли допустить мысль, что ему могло быть известно, что Уни убивает нас и он бы не сказал нам об этом?

— Я и сейчас думаю, что он знал.

Ее раскрасневшееся от гнева лицо находилось прямо перед его глазами.

— Нет! Он не знал! От меня у него секретов нет!

— А вы что, разве его наставник?

— Да! — сказала она. — Именно так, если вам угодно знать.

— Неправда, — сказал он.

— Нет — правда.

— Слава Христу и Вэню, — сказал он. — В самом деле? Вы — наставник? Вот уж об этой классификации я никогда бы не подумал. Сколько вам лет?

— Двадцать четыре.

— И вы его?

Она утвердительно кивнула.

Он рассмеялся.