Суицидальный дискурс является одним из составляющих «депрессивной идеологии» (системы депрессивных суждений, высказываний), причем зачастую наиболее мощным и разработанным. По всей видимости, это связано с тем, что в отличие от остальных составляющих «депрессивной идеологии» (например, «депрессивной триады» А. Бека) суицидальный дискурс предлагает какие-то действия, он не просто констатирует ситуацию, он предлагает «выход». Как это ни парадоксально, но именно эта особенность суицидального дискурса, предполагающая возможность «поступка», оказывается необычайно важной и значимой для человека. Поскольку суицид – это действие, у человека возникает иллюзия «выхода» из «безвыходной ситуации», сам суицид рассматривается здесь как «шанс на спасение», как «избавление от внутренней боли».

Это подтверждается данными проведенного нами исследования среди пациентов ГПБ №7 им. академика И.П. Павлова, страдавших пограничными психическими расстройствами (из исследования были исключены пациенты с эндогенной депрессией пограничного уровня и декомпенсированной психопатией), составивших основную группу – 114 человек (попытку самоубийства в этой группе предпринимали 16%), и операторов одной из телефонных компаний («формально здоровые»), составивших контрольную группу – 36 человек (попытку самоубийства в этой группе предпринимали 6%). При заполнении составленного нами опросника «Суицидальное поведение» испытуемым предлагалось выбрать утверждения, с которыми они согласны. В таблице №1 представлены данные, полученные в ходе исследования и касающиеся обсуждаемой темы.

«О самоубийстве как о „выходе“ может думать любой нормальный человек, оказавшийся в крайне тяжелой жизненной ситуации» (44—52%). Эти данные подтверждают предположение о том, что «позитивное» отношение респондентов к суициду обусловлено именно предоставляемой им – суицидом – возможностью «выхода». Весьма примечательно, что разница в ответах между основной и контрольной группой не является какой-то уж слишком значительной. Что, с одной стороны, соответствует данным о распространенности социально-стрессовых расстройств в современной России [1], а с другой – подтверждает тезис о том, что суицидальный дискурс вполне жизнеспособен и без очерченной клинической депрессии. Впрочем, подобные выводы, хотя они и интересны сами по себе, представляются совсем в ином свете, когда мы переходим к анализу остальных данных, полученных в результате исследования.

В процессе подготовки опросника «Суицидальное поведение», мы предусмотрели возможность указания респондентом взаимоисключающих ответов, однако, мы и не представляли себе, насколько немилосердно представители обеих – основной и контрольной – групп будут пользоваться этим правом. В таблице №1 представлены данные о частоте выбора испытуемыми утверждения – «О самоубийстве как о „выходе“ может думать любой нормальный человек, оказавшийся в крайне тяжелой жизненной ситуации» (52% в основной и 44% в контрольной). Однако опросник содержит и следующее, противоположное указанному, утверждение: «Самоубийство не может рассматриваться как способ решения жизненных проблем», и с ним согласились 56% представителей основной и 75% контрольной группы! А при детальном анализе и вовсе оказывается, что 50% представителей основной группы, согласившихся с первым утверждением, согласны и со вторым (в контрольной группе таковых оказалось 18%); и только 17% представителей основной группы, согласившихся с утверждением, что «самоубийство не может рассматриваться как способ решения жизненных проблем», не выбрали ни одного из пяти утверждений, представленных в таблице №1 (в контрольной группе таковых оказалось 50%).