– Харуё! – спросил я после длительного молчания. – Как убили «монахиню с крепким чаем»? Отравили?

– Нет, – дрожащим голосом ответила Харуё, – в этот раз обошлись без яда. Говорят, задушили платком.

– А когда примерно это случилось?

– Говорят, около полуночи.

К горлу опять подползла тошнота. Значит, убийцей был все‑таки человек, чью тень вчера ночью видели мы с Норико. И убийство произошло в тот момент, когда дом Мёрэн внезапно погрузился во тьму. И я находился почти на месте убийства.

Вдруг меня осенило: тень на застекленной стене принадлежала человеку в охотничьей шляпе. В такой же шляпе был и Синтаро, вскоре спустившийся с холмов…

Удивительная штука – человеческие нервы. Образ Синтаро преследовал меня всю ночь и все утро. При воспоминании о его лице, о его глазах дрожь сотрясала мое тело. Это было хуже, чем в самом страшном сне. А ведь я предполагал, что неспроста последнее время Синтаро каждый вечер уходил из дому, я предполагал, что у него должна была быть какая‑то цель. Но до этой минуты мне недоставало информации, чтобы соединить вместе тень на застекленной стене дома монахини и самого Синтаро с его странными привычками. Мотыга и монахиня… Одно с другим никак не увязывалось, и это мешало мне сделать вывод, к которому я в конце концов пришел, узнав от Харуё об убийстве Мёрэн.

– О чем ты задумался, Тацуя‑сан?

– Да ни о чем особенном…

– Тацуя, – очень мягко произнесла Харуё, – если ты хочешь что‑то рассказать мне, говори, пожалуйста. Мне можно рассказать все без утайки. Пусть весь мир сочтет тебя злодеем, я все равно буду верить тебе. Пожалуйста, никогда не забывай этого.

– Спасибо, Харуё. – Теплая волна затопила мое сердце.

Тем не менее приключения вчерашней ночи я пока буду держать при себе. Я понимал, разумеется, что наступит день, когда тайное станет явным, и тогда подозрения относительно меня только усугубятся. Станет ли сестра по‑прежнему верить мне?

Потом мы отправились завтракать. Коумэ‑сама и Котакэ‑сама уже закончили свой завтрак и удалились к себе в комнаты.

Харуё подавала мне еду, но у нее самой аппетита, кажется, не было совсем.

Когда я уже поднес ко рту палочки с едой, она, будто вспомнив что‑то, отложила свои палочки и сказала, глядя мне прямо в глаза:

– Ах да! Сегодня произошло еще одно странное событие.

– Что именно?

– Куда‑то исчез дядя Куно. Я обомлел:

– Дядя Куно Цунэми?

– Да. Ты ведь знаешь, вчера около трупа Байко‑сан нашли листочек с какими‑то странными записями.

– Да. Похоже на список тех, кого намеревались умертвить…

– Говорят, выяснилось, что этот список составил дядя Куно.

Я изумленно уставился на Харуё:

– Неужели правда?

– Не знаю подробностей, но, по слухам, полиция это установила. Рассказывают, что когда рано утром полиция появилась в доме Куно, дяди уже там не было. И никто из домашних не знает, куда он девался. Началась суматоха, обыскали весь дом и под его постелью нашли записку, что‑то вроде прощального письма: «На время я скрываюсь, но хочу заверить, что ни в чем не виновен. Прошу не беспокоиться обо мне».

Я впал в настоящий ступор, начисто перестал соображать. Я давно уже с подозрением относился к дяде Куно, но никак не ожидал, что он так просто сложит оружие; такая примитивная развязка даже разочаровала меня.

– Когда же дядя убежал?

– А вот этого‑то никто и не знает.