— Ты вообще понимаешь сколько мне теперь должен?

Дортмундер скривился в болезненной улыбке, а Келп сказал:

— Джули Хэпвуд говорит, что они сейчас проверяют груз в полицейском гараже на Пятьдесят Седьмой улице, сам Феавезер там составляет список.

Тини нахмурился.

— Кто, черт возьми, такая эта Джули Хэпвуд?

— Женщина на радио, которая нам вещает обо всей этой истории.

Тини взглянул на радио, которое как раз предоставляло им двадцать две минуты спорта.

— Ну так, давайте послушаем, что еще она может нам сказать, — предложил он.

Но Джули Хэпвуд закончила. Все сразу, даже не помахав ручкой до свидания; эта главная новость, казалось, оборвалась внезапно. Теперь поступали новости с других фронтов, представляющие меньший интерес.

Таким образом, в пять они переместились к телевизору, чтобы посмотреть, что могут им сообщить местные выпуски новостей. По началу почти ничего, но Арни продолжал переключать каналы, как вдруг остановился, указывая пультом на экран:

— Это он!

Богач — вы могли бы сразу о нем сказать. Он не был толстым, он был дородным, а ведь только богатые ребята могут позволить себе быть дородными. Он давал интервью блондинистой журналистке в гостиной, что Дортмундер и его друзья так хорошо теперь знали, с очень явными пустотами на стенах позади него.

— Кто-то подвергся нападению, Гвен. Тот, кто не ожидал, что кроманьонцы из Нью-Джерси достанут его в безопасности собственного дома.

— Слишком уж много кого-то, — заметил Тини.

— Вы знаете уже, что они взяли? — спросила его журналистка.

— Все самое ценное, Гвен. Я, признаться, не ожидал, что степень вкуса и изысканности у товарищей, известных тем, что они ломают колени своим врагам. По крайней мере, один из этой когорты имеет отличный глаз.

— Вот так тебе, — широко улыбаясь, сказал Арни.

— Они были настолько хороши, что даже забрали Брейгеля, — меж тем продолжил Феавезер.

Арни, Дортмундер, Келп и журналистка одновременно воскликнули:

— Брейгель?

Указывая на что-то за кадром справа, Феавезер пояснил:

— Это было единственное, что они взяли из коридора. Все остальное было из этой гостиной. Правда, большинство из предметов в коридоре, возможно, немного более низкого качества, но я всегда держал Брейгеля там, чтобы защитить его от слишком большого количества солнечного света.

— И все-таки они нашли его, — сказала журналистка.

— Да, они это сделали, Гвен. И я, конечно, надеюсь, что полиция его найдет среди вещей, которые они сейчас осматривают в том грузовике.

Арни удивленно вопрошал:

— Какой еще Брейгель?

Тем временем журналистка продолжала интервью:

— Насколько вы оцениваете этого Брейгеля, мистер Феавезер?

— О, боже, кто его знает! Семь или восемь лет назад я заплатил за него около миллиона.

Тини приказал:

— Арни, выключи телевизор, мы должны поговорить.

Арни выключил его при помощи пульта и сказал:

— Я ничего не отмечал красным стикером в коридоре. Я даже не рассматривал его!

— Мы с Дортмундером, — размышлял вслух Тини, — ничего не брали без красной точки. Правильно?

— Верно, — подтвердил Дортмундер.

Келп вступил:

— Мы со Стэном были внизу, так что я не знаю. Как вообще этот Брейгель выглядел?

— Келп, — обратился к нему Тини. — Никто из нас не брал его, так что никто из нас не в курсе как, черт возьми, он выглядит.