— Ты такое называешь предысторией, — пояснил ему Арни. — Я туда и поехал-то из-за того, что моя обожаемая родня вполне ясно дала понять, что альтернативой может быть только внезапная смерть. Уж поверьте, не то, чего пожелаешь ближнему своему.

— Жаль это слышать, — посочувствовал Дортмундер.

— Во-первых, там солнце, — и Арни безотчетно поскреб свою цвета сурового полотна руку. — Его прелести переоценивают. Смотреть на него невозможно, сбежать от него некуда и от него все чешется. Ну, я по крайней мере, чешусь. Еще там океан.

— Слышал, ты там на острове был, — вставил Келп.

— Был, прости Господи. Куда не пойдешь — десять футов и — бульк! Но, вот чего я никогда не понимал в океане… Вот вы думаете это вода, но это не вода.

Келп заинтересованно спросил:

— Не вода?

— Это выглядит как вода, звучит как вода. — Арни пригнулся к ним, и прошептал: — Это соль.

— Ну, конечно, это же соленая вода, — подтвердил Келп.

— Забудь про воду. Это соль! — Арни состроил рожу, отчего сделался еще страшней. — Фу! Не знаю, сколько мне надо было выдуть пива, чтобы избавиться от этого мерзкого привкуса во рту. Потом мне сказали, что, мол, не надо пить столько пива на солнце, что лучше выпить Маргариту. Я выпил Маргариту, а она тоже соленая! Издеваетесь?! Там все соленое. Можно сморщиться как мумия!

— Что-то долгая предыстория, Арни, — перебил его Дортмундер.

— Точно, — согласился Арни. — Я теперь не такой противный как раньше, зато болтаю больше. Это как, знаешь, когда дорвешься до радостей. Так вот о нашем объекте — имя объекта Престон Феавезер. Дортмундер повторил имя и сказал:

— Никогда о таком не слышал.

— Ну, он и не кинозвезда. Он венчурный инвестор. У него денег больше, чем на монетном дворе. Такой вложится в ваше новое дело, а когда все устаканится — эй, гляди-ка, а партнер-то твой куда богаче тебя! А на том курорте он по простой причине — прячется от адвокатов.

— Тех людей, кого надул? — спросил Келп.

— Типа того, — согласился Арни. — но не в бизнесе. Похоже, Престон женился на половине хорошеньких женщин Северной Америки, и они теперь сообща ему решили отомстить. Так что он спрятался на этом острове, и ждет, что они когда-нибудь остынут, что вряд ли. Но дело в том, что этот мудак еще противнее, чем я был раньше. Все его там ненавидят за его заносчивость, которую он и не скрывает, но у него же куча денег, так что все терпят. Он и мне пару раз нахамил, но мне-то что — как с гуся вода, еще один неприятный привкус, как тот океан и все. Но потом мне про его тутошнюю квартиру рассказали.

— Квартира, — задумчиво протянул Дортмундер. — Чувствую, мы добрались до сути.

— Так и есть, — согласился Арни. — У Престона Феавезера шикарный двойной пентхаус в здании на Пятой Авеню. Вид на парк, все дела. И в этой квартире он держит свою коллекцию картин, и испанское серебро и еще много всякого добра. Ну, вы в курсе, что меня-то как раз интересует такое добро, это ведь и есть основа наших взаимоотношений уже долгие годы. Так что я вернулся к этому парню. Зависал с ним; пил, и делал вид что пью; прикидывался, что его мелкие подколки достают меня; и всю дорогу узнавал подробности об этой квартире. Потому что, кажется, я знаю людей — это я про вас, ребята — которые заинтересовались бы в такой квартирке.

— Вполне возможно, — кивнул Дортмундер.

— Зависит от деталей. Как, например, вход и выход, — высказался Келп.