Тарасов прикусил губу. Два дня на войне — это вечность. Да ещё и в тылу врага…

— Свадьбу отложу, — ответил он, прищурившись. — Завтра операция. Когда выйдем в наш тыл, тогда и будем вас женить. Всей бригадой.

— Нет! Мы сегодня хотим! — Наташа вышла вперёд и упрямо посмотрела на Тарасова. — Завтра может быть поздно.

Подполковник не успел ответить. На его плечо опустилась исхудалая рука Мачихина:

— А они правы, Ефимыч… Завтра может быть поздно… Отойдем?

— Ждите, — бросил влюбленным Тарасов. И отошёл с комиссаром шагов на десять, мешая трофейными ботинками грязь и снег новгородских болот…

— Как думаешь? — шепнул Наташе лейтенант Димка Олешко, научившийся целоваться позавчера. Научившийся убивать месяц назад…

— Комиссар уговорит, — шепнула ему переводчица техник-интендант третьего ранга Наташа Довгаль.

— Думаешь?

— Думаю…

— Люблю…

— И я…

Они яростно сцепились руками, ожидая разговора — нет! Приговора! И смотрели, как подполковник, сложив руки за спиной, молча кивал бурно жестикулирующему комиссару.

Потом буркнул что-то, развернулся и рявкнул на адъютанта:

— Писаря сюда!

А потом резким шагом подошёл к Кузнечику с Наташей.

— Рота в курсе?

— Так точно, товарищ подполковник! — вытянулся Олешко. А Довгаль добавила:

— Как же не в курсе-то…

— Как бойцы отнеслись? — спросил подошедший за комбригом Мачихин.

— Ну…. Вроде нормально… — застеснялся Кузнечик.

Тарасов неодобрительно покачал головой. А Мачихин опять положил ему руку на плечо:

— Ты, лейтенант, не «вроде» должен знать, а точно! Как же ты жене своей объяснять будешь — где и с кем задержался? Тоже — «Вроде я тут с ребятами засиделся…» Так?

— Товарищ комиссар! Вы за нашу семейную жизнь не волнуйтесь! — вступила в разговор Наталья.

— Ваша семейная жизнь в тылу у немцев это моя жизнь! Понятно? — прикрикнул на них Тарасов. Мачихин снова чуть сжал его плечо.

А из-за другого плеча выскочил адьютант Михайлов:

— Как просили, товарищ подполковник, вот печать бригады, вот бланки…

— Хххе — опять качнул головой Тарасов. И, чуть присев и положив на колено серый лист бумаги, что-то зачеркал на нм карандашом. Потом дыхнул на печать и смачно шлепнул по бланку.

— Первый раз, блин, женю… — ухмыльнулся он. — Что тут говорить-то надо, а комиссар? — повернулся он к Мачихину.

Тот по-доброму улыбнулся:

— Ты женат-то, а не я…

Тарасов улыбчиво повернулся к новобрачным:

— Объявляю вас мужем и женой, в общем! Документ вот, а в книжках красноармейских мы дома штампы поставим. Как вернемся. Договорились?

— Так точно, товарищ подполковник! — а голоса-то у Наташи с Митей дрожали…

— Шагайте по подразделениям. трёхдневный отпуск получите за линией фронта.

— Николай Ефимович… — укоризненно протянул Мачихин. — Ну, нельзя же так…

— Не понял, товарищ комиссар? — развернулся Тарасов к Мачихину.

Вместо ответа тот махнул рукой адъютанту. Тот протянул комбригу вещмешок.

Тарасов засмеялся от неожиданности:

— Вот я старый пень.