Я вернулся к таблице мотивов. Конкуренты тоже не на первом месте. Почему? Оказывается, у Масквина не было прямых конкурентов. Даже прославившие его биореакторы производили не в КРЭЗИ, а в других компаниях и фирмах, разбросанных по всему миру: миллиардер получал лишь роялти с продаж. То есть смерть Масквина не приносила выгод бизнес-сообществу, точнее, той его части, которую стоило обсуждать. Наоборот, мой почтовый ящик был забит предложениями от разных деловых групп поспособствовать расследованию «ужасного преступления»; кое-кто обещал даже выдать премию по завершении дела. Возможно, мы с нейродетективом чего-то пока не знаем: богатые люди стараются не афишировать схемы извлечения прибыли. Но чтобы «копать» дальше в этом направлении, нам нужен доступ к базам и архивам Экономического управления, а прокурор предоставит нам его только в случае, если все остальные версии окажутся ложными.

На второе место нейродетектив поместил сетевых ненавистников и конспирологов. Хотя эти типы редко осуществляют свои угрозы — на поверку в реале они обычно оказываются милейшими и вполне здравомыслящими людьми, — однако нельзя исключать возможность, что кто-то из них имел более серьезные претензии к Масквину, нежели подозрение в мошенничестве или лживом пиаре. Великие люди как слоны: наступят на моську — не заметят, а ведь там, внизу, может целая жизненная трагедия приключиться. Коломбо предложил несколько подозреваемых, извлеченных из бездн сетевых форумов, которые прямо осуждали Масквина за его деятельность и явно знали о нем больше, чем писали. Но их я отложил на завтра, потому что на первом месте внезапно оказался некто Степан Жобов — молодое дарование в области нейропрограммирования.

Я открыл справку на Жобова и привычно поразился изощренности путей анализа методом роящихся частиц. Программист был одним из стартаперов, которых миллиардер поднял с низов и поселил на двадцать пятом уровне башни, где проживал сам. Подозрение у Коломбо Жобов вызвал прежде всего тем, что в его блок-квартиру не смогли проникнуть агенты: выяснилось, что тот не пользуется биореактором, поэтому формальных оснований для обыска у Техноуправления не было. Коломбо изучил портфолио Жобова и обратил внимание на то, что самой ценной разработкой стартапера является система «Игрок» — гибридный нейрокомплекс, умеющий рисковать при осуществлении выбора, а посему способный делать ставки в игре на тотализаторе. Коломбо поискал и нашел площадку сетевого тотализатора, где принимались ставки, связанные с ракетными запусками. Разумеется, сутки назад больше всего ставок было сделано на старт с космодрома Масквина. И среди прочих там имелась опция «Запуск успешен, повреждение стартового сооружения». И именно на ней кто-то сорвал ва-банк. Далее Коломбо с помощью сетевых инструментов Техноуправления проследил цепочку транзакций и чеков вплоть до сервера, на котором находится ядро «Игрока ver.8.2.1». Где физически расположен сервер, пока установить не удалось, но все указывало на то, что его следует искать в блок-квартире Жобова, поскольку энергопотребление там было много выше среднего для жилых помещений.

Впрочем, самое интересное меня ждало впереди: Коломбо попытался составить биографический портрет подозреваемого, но налаженная методика дала сбой. Нет, все документы у Жобова были в порядке и подтверждали портфолио, только в сети не удалось найти ни фотогалерей с Жобовым, ни видеороликов с его участием, ни каких-либо записей на форумах, которые можно было бы с ним связать.