|
- Если мы провернем нашу сделку, я бы мог стать вашим учителем идиша. - Я моментально почувствовал к вам расположение, Хоб. - Эстебан без усилий произнес "X" в моем имени. - Мне жаль, что я должен поставить вас в такие условия, какие вы себе и вообразить не можете. Политика - жестокая любовница. - Перестаньте разыгрывать из себя злодея, у вас ничего не выходит, - усмехнулся я. - Послушайте, Эстебан, серьезно, давайте вы и я где- нибудь сядем и поговорим. Нет ситуаций, из которых нет выхода. - Если бы дело было во мне, - протянул Эстебан с тем меланхолическим выражением, которое иногда появляется на лице южноамериканцев, когда они вынуждены расправиться с человеком, который им на самом деле нравится. - Но мои руки связаны. Приказ об этой акции идет прямо от "Эль Групо Бланко". - Ох, идет прямо от "Эль Групо Бланко", - повторил я за ним. - Да, это так. - Черт, - возмутился я, - почему вы не сказали мне с самого начала? В таком случае вам позволено делать со мной все что угодно, раз уж "Групо Бланко" берет ответственность на себя. А теперь, Эстебан, честно признайтесь, разве это не дурацкая позиция? По-видимому, мои слова пролетели над их головами. Даже не осмыслив, что я сказал, два оруженосца Эстебана, или как их еще назвать, соединились в одной точке, и этой точкой был я. Я сделал свою игру. В широкую брешь между моими тремя преследователями я прорвался в сторону Севастопольского бульвара. Страх прибавлял скорости моим мелькающим ногам. К несчастью, я этого не сделал. Они были наготове. Когда я рванулся, один подставил ногу, а другой размахнулся. Похоже, будто они отрепетировали заранее. В мозгу у меня взорвались квазары. Ноги превратились в мыльные пузыри. В голове я услышал высокое пронзительное пение. Я так и не почувствовал, когда ударился о мостовую. 36. БУЛОНСКИЙ ЛЕС Любопытно, как испанский мир продолжает вторгаться в мою жизнь, хотя я уже давно оставил Ибицу. Должно быть, есть что-то в менталитете, что притягивает меня, заставляет разыскивать тоскливый дух древнего испанизма. Страны существуют как модели для нашего разума и дают нам окраску независимо от наших индивидуальных особенностей. Моя связь с Испанией была глубокой, ироничной и такой же обманчивой, как приключения великого Дона Кихота, моего прародителя. Такие мысли кружились у меня в голове, когда я лежал, брошенный на одну сторону кузова просторной вроде бы экскурсионной машины. Я решил пока притворяться, будто потерял сознание. Сквозь бахрому ресниц сощуренных глаз я мог различить у себя за спиной двух крупных мужчин, которые следили за мной с откидных сиденьев. Отдельно от них рядом с водителем сидел Эстебан. На водителе была шоферская фуражка. Легко заметить, что у южноамериканцев в любых обстоятельствах сохраняется чувство стиля. Конечно, способ, каким они меня похитили, не вписывался даже в длинный ряд моих самых фантастических ассоциаций. И что такое, черт возьми, "Эль Групо Бланко"? А, кстати, чего они хотят от меня? Двое мужчин на откидных сиденьях тихо переговаривались между собой. Они говорили на языке, которого я никогда не слыхал. Один из них время от времени обращался к Эстебану, и тот отвечал на том же языке. Мне вдруг пришло в голову, что они вовсе и не латины. |
