|
Раньше там было семьсот рабочих, теперь пять тысяч. Первенец пятилетки! Работа на нем - честь для молодого специалиста. Он сам добивался этого назначения? Почему же сам? Просто не _отрывался_ от завода. И, когда его спросили, хочет ли он после института вернуться обратно, ответил "хочу". А что должен был ответить? Он гордится вниманием к его судьбе, судьбе простого советского человека. Так он им вмажет. Тут-то они и завиляют. Даже похлопают по плечу: "Давай, мол, Шарок, действуй, давай!" Он ощутил свою силу, свое превосходство и над темя, в институте, и над этими - здесь, в Пятом доме Советов. Эти властные интеллигенты всегда лишь снисходили к нему. Обратись к Будягину с такой просьбой Сашка Панкратов, Будягин бы ему отказал - работать надо там, куда посылает партия! А тому, кого не уважаешь, можно бросить кусок. И эти ребята, сидящие в просторной столовой, его школьные друзья, тоже никогда не уважали его. И сейчас презирают за то, что он прибегает к помощи Ивана Григорьевича. Пусть думают, что хотят. Быть может, он ходил к Будягину за советом. Как к старшему товарищу. Вот именно, как к _старшему товарищу_! Впрочем, они не спросят, зачем ходил, деликатные. - Привет! - сказал Шарок. - Привет! - ответил за всех Максим Костин. В отутюженной гимнастерке, до блеска начищенных сапогах, с тщательно причесанными русыми волосами, широкоплечий, румяный, Максим сиял, как положено спять молодому курсанту, получившему увольнительную на целый день. Рядом с ним на диване сидела Нина Иванова, приминала пятками наполовину снятые туфли. "Купила бы, дура, номером побольше", - подумал Шарок. Никогда Нинка не умела одеваться, и в пир, и в мир - в одной кофте. И причесываться не умела, прикрывать надо лоб лошадиный, а не откидывать патлы назад. Вадима Марасевича он похлопал по плечу. К этому безвредному пустобреху, сынку известного московского врача, Юра относился миролюбиво. Тучный, рыхлый, с толстыми губами и короткими лохматыми, как у рыси, бровями над маленькими мутными глазками, Вадим, развалясь в кресле, рассуждал об Уэллсе. Маленький Владлен Будягин делал уроки, сидел, разбросав по столу тетради, поджав под себя ноги в длинных коричневых чулках. Лена рассеянно следила за движением пера, которым брат выводил косые буквы, улыбнулась Юре, кивнула - садись... Вот и вся их _компания_. Нет только Саши Панкратова. - Уэллс предсказывает войны, эпидемии, распад США, - говорил Вадим, - а потом власть возьмут ученые и летчики. - История человечества не фантастический роман, - возразила Нина, - власть берут классы. - Бесспорно, - снисходительно согласился Вадим, - но интересен ход мыслей: ученые и летчики - рычаги будущей власти, технократия, покорившая пространство. - Братцы, - сказал Максим, - вооружаться будет Германия, все вооружаются. |
