«Вино, — промелькнула в голове догадка после того, как Сенамотис в очередной раз остановилась под кустом. — Сколько же там должно было быть белены?..»

Кейли похолодела при мысли о том, что и Риган пил из того же кувшина. И если даже её тело справлялось с ядом с трудом, то каково же должно было быть Ригану?

Сенамотис ускорила ход, насколько могла, но толку не было почти никакого. Тусклые травяные пустоши тянулись по обе стороны от дороги и тонули в темноте.

В конце концов она не выдержала и, спрятавшись в тени деревьев, свернулась калачиком. Её трясло в лихорадке, а сил не осталось совсем. Сенамотис прижала к груди золотой лист — единственное, что смогла унести — и провалилась в сон.

Проснулась она, когда над равниной уже вставало солнце, и, тут же подобравшись, вскочила на ноги и побежала дальше.

Так проходили день за днём, а гор всё не было видно впереди, и только на пятый день вдалеке замаячили тонущие в сизой дымке хребты.

Идти к тому времени Кейли уже не могла. Она в последний раз остановилась на привал и на сей раз проспала почти что всю ночь. Болезнь понемногу начинала отпускать, хотя слабость ещё чувствовалась в ногах.

Наутро, поднявшись, она двинулась к ущелью, в котором её в прошлый раз захватили в плен, но, подумав, остановилась и достала из–за пазухи табличку. Единственное, что могло сейчас послужить ей оружием, было слишком легко отобрать. Она свернула в сторону и, отыскав укромное место среди отрогов гор, посмотрела на табличку в последний раз. Сенамотис стояла так долго, пока орнаменты, въевшиеся в золото, намертво не отпечатались у неё в голове. Затем сунула лист в щель между камней и привалила небольшим валуном. Вынув из волос заколку, она несколько раз проскребла ей по камню, оставляя знак, и только после этого двинулась в сторону ущелья.

— Эй! — крикнула она издалека и, подняв руки вверх, медленно пошла вперёд. Кейли отлично понимала, что здесь за ней следят. Так же хорошо понимала она, что против обученных воинскому искусству воительниц не сможет сделать ничего.

Какое–то время вокруг царила тишина. Только клекотал над горами то ли ворон, то ли орёл. А затем, когда Кейли сделала очередной шаг вперёд, стрела вспахала землю у её ног.

Кейли опустила глаза, оценивая направление, которое указывало древко стрелы, а затем посмотрела вверх.

— Не подходи.

Тёмный силуэт маячил на фоне гор.

— Я ищу своего учителя.

Скрипнула, натягиваясь, тетива.

— Я не уйду без него. Он жив?

Раздался хлопок тетивы, но стрела со свистом ушла вбок.

— Прекратить! — услышала Кейли другой голос, в котором сейчас трудно было признать голос госпожи фоморов, принимавшей их. — Проводить ко мне.

Послышался шорох мелких камней, и девушка, стоявшая на скалистом утёсе, кошкой спрыгнула вниз. Положив новую стрелу на тетиву, она прицелилась в Кейли и кивнула ей на проход между скал.

Кейли послушно пошла вперёд. Уже знакомые ущелья сменились коридорами, которые, переплетаясь друг с другом, тянулись вперёд. Наконец тёмный лабиринт, с которым обиталище Ригана не шло ни в какое сравнение, закончился выходом в пиршественный зал.

Трон, пустой, стоял на возвышенности посреди него. Кима нервными шагами мерила пространство вокруг — плечи её были опущены, волосы стянуты в тугие косы и собраны на затылке. Сейчас она мало походила на саму себя.

Кейли огляделась и испустила невольный вскрик, но тут же зажала рот рукой.

— Живой, — прошептала она.

Риган, связанный по рукам и ногам, сидел в клетке размером немногим больше его самого. Его обнажённое тело украшали красные полосы, оставленные то ли плетью, то ли ножом.

— Живой… — повторила Кейли растерянно, и слёзы навернулись ей на глаза, — любимый мой…

Ни Риган, ни Кима не услышали её.