Пообедав так, Риган перебросил продовольствие в лодку и, забравшись в неё, сел на вёсла.

В туатах настоящих кораблей никто не строил. Это был один из гейсов, которые филиды передавали из уст в уста. Однако книги друидов сохранили память о многом, что было запретом для простых сидов, и вот такие, обтянутые кожей буйвола неглубокие лодки, были одной из подобных вещей.

Риган оттолкнулся от берега и медленно погрёб прочь. Пещера навевала на него странное чувство — вечность царила кругом, и казалось — он может коснуться её рукой. Здесь не было ненависти, которая почти никогда не покидала его. Только тишина и покой.

«Так могла бы выглядеть смерть», — подумал Риган, и тут же от этой мысли по спине его пробежал холодок. Он погрёб быстрей, невольно стараясь вырваться из–под сводов пещер, которые теперь давили на него.

Однако вырваться было не так уж легко. Он грёб несколько часов, а потом затащил весло на палубу и, устроившись на дне лодки, уснул. Проснувшись, снова принялся грести и грёб, пока не устал. Бесконечные пещеры тянулись со всех сторон.

Иногда в сторону отходили ответвления — некоторые из них были залиты водой, а в некоторых был каменный пол. Риган несколько раз раздумывал, не стоит ли исследовать одно из них, и на третий день плавания решился — но ему не повезло. Пещера, примыкавшая к реке, закончилась тупиком. Это было отличное место, чтобы устроить тайник, потому что даже с реки разглядеть её было нелегко, но больше она ни на что не годилась. Риган вернулся в лодку и снова налёг на весло.

И всё же с тех пор Риган причаливал к некоторым туннелям и выходил осмотреться. Ночь он всё же предпочитал проводить в лодке — в пещере могло водиться что–то или кто–то, с кем встречаться друид не хотел.

Вереница дней уже стала казаться ему такой же бесконечной, как эти пещеры, когда вдали забрезжил свет.

Риган подналёг на вёсла, и довольно быстро свет превратился в проём, до середины залитый водой.

Риган подвёл лодку к берегу и, спрыгнув на твердую землю, вышел на свет.

Друид тут же зажмурился, не сразу привыкнув к солнечным лучам, бьющим прямо в глаза. Перед ним простирался залив или, вернее сказать, небольшая бухта. Несмотря на близость подземных вод, на солнце было тепло, и, запрокинув голову назад, несколько секунд Риган просто наслаждался спокойствием, которое снова нахлынуло на него.

Затем он повернулся к лодке. Хотел было вытянуть её на берег, но передумал, вспомнив о приливе, который может её унести. Снова забрался внутрь и оттолкнулся веслом.

Несколько размашистых гребков понадобились Ригану, чтобы выбраться наружу, и опять он замер, разглядывая уже не серебристую поверхность волн в обрамлении прибрежных скал, а стены, каких не видел никогда до сих пор.

Они венчали самую низкую из гор — единственную здесь, на которую можно было подняться пешком. Они стояли на земле и были сложены из гладких кусков материала, напоминавшего камень — но Риган не мог представить себе камня, который был бы так гладко обтёсан человеческой рукой.

Вдалеке послышались крики, и Риган, спохватившись, повёл лодку в сторону, подальше от человеческих глаз. Только удостоверившись, что камни укрыли его достаточно хорошо, Риган оглянулся назад и увидел входящий в гавань корабль — с низкими бортами, он был со всех сторон украшен витиеватой резьбой. Крепкие воины с обнажёнными торсами, бёдра которых едва прикрывали звериные шкуры, переругиваясь, крутили десятки вёсел и так толкали корабль вперёд. Риган смотрел на судно, которое не походило ни на что из того, что он видел до сих пор, и тщательно впитывал крохи знаний, стараясь подготовиться к высадке на берег.

Он уже думал о том, как представится и как будет говорить с обитателями этой земли, когда корабль миновал его, и все мысли вылетели у Ригана из головы.