|
Пока Сиверцев осматривался, Псих сходил запер наружные двери, а потом и внутренние. — Ну, как пенаты? — поинтересовался он. — Хоромы! — с уважением оценил Сиверцев. — Я-то боялся, придется в подвале в обнимку с крысами спать. — С крысами пусть враги наши спят, — вздохнул Псих. — Вещи во-он там можно кинуть. Ща пожрать сообразим, чайку попьем… Сиверцев примостил вещмешок в ветхое проваленное кресло и принялся разглядывать плакаты на стенах. Все они были старые, во всяком случае ни одной даты позже 1984 года Ваня не заметил. На одном на фоне звездного неба были изображены две руки в крепком рукопожатии; над ними тянулась надпись: «СОЮЗ — АПОЛЛОН», подними — она же, но уже латиницей. Второй плакат был просто календарем на 1984 год; помимо собственно календаря на нем неведомый художник изобразил букет гвоздик, перехваченный разноцветной полосатой лентой наподобие орденской. С третьего на Сиверцева глядела и таинственно улыбалась симпатичная, но определенно холодноватая внешне девушка, а надпись гласила: «Зелена Гура, 1982». Завершал галерею разворот какого-то журнала на тему «Футбольный клуб „Динамо“ Киев перед сезоном 1983». Сиверцев узнал только Блохина и слегка озадачился, не обнаружив на плакате легендарного Лобановского. — Это Анне Вески, — сообщил из противоположного угла Псих. Сиверцев удивленно обернулся — Псих стоял к нему спиной и несуетливо рылся в картонном ящике, водруженном на кухонный стол. Казалось, он может перебирать содержимое и неделю, и две, и дольше. — Где? — на всякий случай уточнил Сиверцев. — На плакате, — ответил Псих и наконец соизволил покоситься на Сиверцева. — Все спрашивают — кто это? Я и отвечаю: Анне Вески, певица. А Зелена Гура — это городок в Польше, там в восемьдесят втором проходил музыкальный фестиваль, где она и прославилась. Сиверцев перевел взгляд с футболистов на холодноватую девушку. — А что она пела? — полюбопытствовал Ваня. — Песни, — фыркнул из угла Псих и вдруг достаточно музыкально пропел: «По-за-ди крутой поворот, По-за-ди обманчивый лед». — Не слышал? — спросил он уже нормальным образом. — Не-а, — признался Сиверцев. — Никогда. А должен был слышать? — Не знаю, — вздохнул Псих. — В мое время Вески очень популярная была. Не так, конечно, как Пугачева… — Пугачева? — Сиверцев удивленно вскинул брови. — А что, в твое время она уже пела? — Ха! — осклабился Псих. — Пугачева уже пела, когда я еще в школу бегал, в семидесятые! — Фигассе, бабка дает! Это сколько ж она лет на эстраде? — Много, Ваня. Много. Знаешь, я когда впервые после… пробуждения увидел телевизор и в нем Пугачеву— чуть не прослезился, веришь? Как первое письмо от родителей на службу. |
