— Юнус, привратник господина управляющего, — доложил Ханаш.

Арафа вскочил и протянул посетителю обе руки.

— Приветствую вас! Очень рад! Проходите, уважаемый!

Они сели рядом, и привратник откровенно сказал:

— Ханум, жену управляющего, мучают кошмары. Она стала плохо спать.

В глазах Арафы промелькнул тщеславный огонек. Его сердце забилось в предвкушении. Скрывая свои чувства, он сказал:

— Это пройдет, ничего необычного.

— Однако она переживает. Она послала меня к тебе, чтобы ты подобрал ей лекарство.

Арафа был счастлив. Такой власти он не ощущал за всю свою жизнь, пока скитался вместе с матерью.

— Лучше бы мне самому поговорить с ней!

— Это невозможно! — резко ответил привратник. — Вы не можете к ней прийти. И она не придет к вам.

Арафа расстроился, что счастливый шанс от него уходит.

— Тогда мне нужна какая-нибудь ее вещь, — попросил он.

Привратник кивнул головой в чалме и засобирался. Уже в дверях он остановился, склонился Арафе и шепнул на ухо:

— Я слышал, что ты сделал подарок надсмотрщику рифаитов Агагу.

Когда привратник ушел с баночкой, Арафа и Ханаш долго смеялись.

— Интересно, — спросил Ханаш, — для кого он это попросил: для себя, управляющего или его жены?

— Улица подарков и дубинок! — с усмешкой воскликнул Арафа.

Он подошел к окну, чтобы посмотреть, как выглядит квартал ночью. Стена напротив показалась ему посеребренной от лунного света. Пели цикады, из кофейни доносился голос поэта:

«— Когда же ты поймешь, что нас ничего не связывает? — спросил Адхам.

— Да простят нас небеса, — ответил Идрис. — Разве ты не брат мне?! Родственные связи не разорвать.

— Идрис! Хватит с меня уже того, что ты сделал!

— Горе невыносимо. Каждый из нас пострадал. Ты потерял Хумама и Кадри, а я Хинд. У великого аль-Габаляуи теперь внучка-блудница и убийца-внук.

Адхам сорвал голос до крика:

— Если не настигнет тебя кара за твои деяния, то мир обречен…»

Со скучающим видом Арафа отошел от решетки. Когда наконец на нашей улице перестанут рассказывать сказки? Когда же миру придет конец? И мать моя тоже как-то сказала: «Если нет кары за злодеяния, мир обречен». Бедная моя мать, закончившая свои дни в пустыне! И что же вынесли из всех этих преданий жители нашей улицы?

95

В свете газового фонаря, закрепленного на стене, Арафа и Ханаш увлеченно работали в дальнем помещении подвала. Именно эту комнату, которая из-за сырости и мрака была непригодна для проживания, Арафа сделал своей лабораторией. На полу и по углам рецепты, амулеты, мешочки с пеплом и известью, растения и пряности, засушенные зверьки и насекомые — мыши, лягушки, скорпионы, — груды осколков стекла, горшки, жестяные банки, в них резко пахнущие жидкости, уголь у печки, на полках разнообразные сосуды, склянки, пакетики. Арафа был занят тем, что смешивал жидкости и сливал снадобье в большую керамическую посудину. Пот стекал по его лбу, и он то и дело утирал его рукавом галабеи. Ханаш сидел рядом, внимательно за ним наблюдая, готовый исполнить любое его указание. Желая то ли посочувствовать, то ли выказать свою дружбу, он сказал Арафе:

— Никто на этой несчастной улице не работает так напряженно, как ты. И ради чего ты трудишься? Несколько грошей, если повезет.

Но Арафа, довольный, ответил:

— Да помилует Господь мою мать! Я ей всем обязан. Однажды она отвела меня к чародею, способному читать мысли людей. С того дня моя жизнь круто изменилась.