- Мы все многим обязаны Лаанге, - сказал я. – Но не упомню человека, которому было бы приятно это сознавать.

    Онго склонил голову, скрестив руки на груди.

    - Пойми меня правильно: я более чем благодарен ему. Я рад, что получил возможность узнать вас всех и исполнить клятву.

    И тогда – возможно, с опозданием – я почувствовал беспокойство. Онго держался слишком серьезно, слишком долго он подводил разговор к тому, что я должен был услышать. Он, конечно, был литератор, но и военачальник; он мог выражаться вычурно, но хождений вокруг да около не уважал в обеих своих ипостасях.

    Я выпрямился в кресле и сплел пальцы.

    «Кажется, меня ждет дурная новость, - подумалось мне, - настолько дурная, что даже не требует спешки». Впрочем, за последние полгода дурных новостей я услышал больше, чем за всю предыдущую жизнь, и потому ждал спокойно.

    - Онго.

    Тот медлил. Маска оставалась непроницаемой, но я смотрел на сложенные кисти его рук и чувствовал, как нарастает тревога.

    - Видишь ли, Мори, - наконец, очень мягко проговорил он, - фактически… теперешний я создан Лаангой. И потому между ним и мной существует определенная связь. Он видит меня насквозь, но и я вижу кое-что.

    - Что случилось?

    Онго глянул на меня.

    - Не стоит так беспокоиться, - сказал он. – Еще ничего не произошло. Но ввиду последних событий, памятуя о несчастье, случившемся во время Весенних торжеств, я счел, что нужно принимать во внимание даже предчувствия. Особенно, если их источником является Лаанга.

    - Отлично, - сказал я, рассматривая стол. – Отлично. Я еду с инспекцией на Восточные острова. Нас там не любят. Эррет сейчас в воздухе. В Рескидде и Аллендоре творится бес знает что. Арияса не могут найти. И тут приходит генерал Эрдрейари и говорит, что у него предчувствия. То есть у Лаанги. Что еще?

    Онго добродушно засмеялся.

    - Не стоит так беспокоиться, Мори, - повторил он. – И я пришел не с предчувствиями, а с конкретным предложением, которое, полагаю, тебя обрадует.

    - Вот как?

    Эрдрейари развел руками. Потом сел напротив меня и облокотился о стол.

    - Оставь Восточный архипелаг мне, - предложил он.

    Я изумленно на него воззрился.

    - Полагаю, господа, жаждущие независимости островов, обрадуются мне ничуть не меньше, - посмеиваясь, сказал Онго. – Труды верховного мага не пропадут даром. Извини за прямоту, но я лучше твоего разберусь в работе штабов и администраций, да и по части внушить здоровый ужас…

    С этим не поспоришь: здоровый ужас у генерала Эрдрейари получается куда внушительней. Я улыбнулся.

    - Не вижу, почему бы мне не согласиться, - сказал я. – Но как ты объяснишь мое отсутствие?

    - Разве в Данакесте мало дел?

    - Немало.

    - К тому же, - Онго подался вперед, и выражение его маски снова необъяснимым образом изменилось: теперь передо мною сидел не генерал, а поэт, - госпожа Эррет в пути. Встречай Эррет, Мори, - Онго улыбался под маской. – Если позволишь мне советовать – это сейчас самое важное из государственных дел.

    - Спасибо, - сказал я, сощуриваясь. – Приятно, когда тебе доверяют важные государственные дела.

    - По-твоему, княгиня Улентари не государственное лицо?

    Эррет государственное лицо вовсе не потому, что несколько недель назад сочеталась браком с князем Сандо, молодым владетелем Уленакесты.