— А Герасимов?

— Тоже.

— Сёмина?

— Она из «Б».

— У вас сейчас какой урок?

— История.

— Как же ты могла, Осеева!

— Что могла?

— Ничего. Иди. Потом разбираться будем.

И эту последнюю фразу она произнесла таким тоном, что я поняла, это «потом» наступит очень скоро. Совсем скоро, раз она спрашивала про то, какой у меня урок.

Так что вместо того, чтобы отправиться на историю, я завернула в туалет и, дождавшись начала занятий, тихонько пробралась в раздевалку, чтобы потом незаметно свалить домой. Ничего другого в голову просто не приходило.

«Разбираться» прямо сейчас я была никак не готова.

Но сразу выйти из школы не получилось, потому что прямо напротив дверей, в пустом зале рекреации, стояли охранник, завуч и молодая училка физкультуры и громко обсуждали нас.

— Я сама видела, — сказала завуч. — В новостях, по четвертой программе. Лично, своими глазами видела.

— Да, да, — подтвердил охранник. — Я тоже смотрел этот выпуск. Даже кусочек того видео показали, где девочка произносит обвинение. Ведущая говорила, что эта запись всколыхнула интернет и что дело уже передано в полицию, потому что вроде бы сам Астахов его посмотрел.

— Вот поэтому, — сказала завуч, — после первого же урока нужно их всех собрать. Пусть сидят, дожидаются полицию. Нам неприятности не нужны.

— Всех не получится, — сказала физручка. — Якушин у нас уже не учится, а ещё один подонок не из нашей школы.

— Ну и прекрасно, чем меньше нашей ответственности, тем лучше. В общем, Анна Владимировна, сейчас срочно пробегите по классам. У десятого «А» — история, десятый «Б», кажется, на физике, а одиннадцатый «Б» посмотрите по расписанию.

— Они у меня. Переодеваются.

— Очень хорошо. Учителям сообщите, чтобы никого с урока не отпускали. Даже в туалет. Вот же засранцы, нужно было школу так подставить, и это Василиса Иннокентьевна ещё не в курсе.

— Может, стоит родителей вызывать? — осторожно спросила Анна Владимировна.

— Когда полиция приедет, обзвоню, если доживу, конечно, и так уже вся на валокордине. Если мы их вовремя успеем задержать, то школу могут и не трясти.

— Я бы на это не рассчитывал, — сказал охранник. — Теперь точно будут расследовать, как де так вышло.

— Ох, Миша, замолчи, не расстраивай меня, — в голосе завуча послышались трагические нотки.

— А девочка-то жива или нет? Я так и не поняла, — поинтересовалась физкультурница.

— Да кто её знает, — рявкнула завуч уже совсем другим тоном. — Какая, в конце концов, теперь разница?

Я сидела под грудой курток и пальто, спешно соображая, что теперь нам точно наступил настоящий конец. Полиция, родители, расследование, обвинение, суд.

Полнейшая попа, так сказать. Без вариантов.

Там же, под вешалкой, написала каждому смску.

«В новостях про нас сказали. В школе ждут полицию. Нас запрут и будут держать до её приезда. Сваливайте пока не поздно. Внизу Миша на дверях. Я пока в раздевалке, потом пойду через столовую».