Многочисленные психологические тесты свидетельствовали о том, что этот человек будет служить на совесть. На следующий же день после казни Римо свели с Чиуном. Так для него началось длительное странствие по дорогам, на которые еще не ступала нога белого человека, ибо доселе они были доступны лишь для выходцев из деревни Синанджу.

Теперь в Римо жило как бы два человека: один был агентом на службе у КЮРЕ, а другой – молодым Мастером Синанджу. В то время, как агент внимал рассказу Смита о том, как многие годы упорного труда могут пропасть впустую, молодой Мастер Синанджу размышлял о том, как приблизиться к искусству максимального использования возможностей человеческого тела и разума, именуемому «Синанджу».

Оба эти человека глядели на пожилого корейца, с важным видом объясняющего доктору Харолду В. Смиту, что, сочувствуя проблемам императора – для Мастера Синанджу все президенты, председатели, цари, короли, диктаторы и директора были императорами, – он, однако, не считает для себя возможным оставаться на службе у императора Смита. Дом Синанджу порывает с организацией, и на сей раз окончательно.

– Но почему?! – недоумевал доктор Смит.

– Потому что теперь речь идет не о том, чтобы избавить вас от врагов, а о том, чтобы выжить самим. – Чиун нахмурился и потупил взор. – Мы выходим из игры.

Смит спросил, не требуется ли Дому Синанджу еще золота, на что Чиун ответил, что не все можно купить за золото.

– Я удвою выплаты деревне, – пообещал Смит и добавил с сомнением: – Если это поможет.

– Услуги Дома Синанджу нельзя купить за золото, – провозгласил Чиун, – ибо вы уже заручились нашей вечной преданностью в благодарность за ваши благодеяния.

К этому Мастер Синанджу добавил, что удвоение выплат деревне представляет собой самую суть монаршей милости.

Глава 3

В тот самый момент, когда Чиун и Римо прибыли в Форт Брэгг, Северная Каролина, Мартин Кауфманн во всю глотку орал на командира гарнизона. Из гневной тирады Кауфманна можно было заключить, что он не имеет отношения к десанту, уже двадцать три года не состоит на воинской службе и, следовательно, как всякий американский гражданин, имеет полное право покинуть расположение части.

Однако из объяснений генерал майора Уильяма Тэссиди Хапта, сложившего руки на крышке девственно чистого письменного стола, следовало несколько иное:

– "Лица, прикомандированные к министерству юстиции, не могут выходить за пределы войскового расположения; в указанных пределах командир расположения обязан ограничить их передвижение, исходя из требований безопасности штатной деятельности данной войсковой части, согласно пункту Правил за номером 847 9 и 111 Б, параграф 2 Л".

Предъявивший свои документы Римо улучил момент, чтобы задать вопрос:

– Что за шум?

– Меня сделали пленником! – орал Кауфманн. Вокруг его светло голубых глаз вздулись жилы. Ему можно было дать около шестидесяти лет, под его легкомысленной тенниской с золотым тиснением перекатывалось брюшко. Обут он был в белые сандалии; туалет завершали белые теннисные шорты.

– Этот господин – наш особый гость, подписавший форму 8129 В, согласно которой командир гарнизона наделяется определенными прерогативами касательно его передвижения на данной территории, – отчеканил генерал Хапт. Ему тоже было под шестьдесят, но он был подтянут, глаза глядели ясно, подбородок мужественно выдавался вперед, волосы были расчесаны безупречно, волосок к волоску. Можно было подумать, что он ждет фотографа из журнала, которому необходима фотография образцового генерал майора, чтобы украсить ею дурацкую статью под названием «Знакомьтесь: командир вашего гарнизона».