— К тому времени, когда слег отец, пришел, наконец, ответ от аббата. Там говорилось, что отец должен отписать свои владения Церкви, и тогда Бог якобы спасет нашу семью.

Ее плечи придавил ужас. Даже аббаты были не вправе раздавать обещания от Его имени.

— И как поступил ваш отец?

— Подписал дарственную. Я сам помог ему поставить крестик. Потом я отвез дарственную в монастырь, а перед тем надел на шею дедову ракушку и поклялся сходить по его пути в Компостелу — если Господь сжалится над нами. Не знаю, сколько часов я пролежал на полу перед алтарем, умоляя: «Забери вместо них меня». — Он тихо пробормотал, будто вновь обращаясь к небу: — Забери вместо них меня.

Господь не всегда отвечает на наши молитвы так, как нам хочется. Эти пустые слова костью застряли у нее поперек горла, и она не смогла заставить себя произнести их.

Вернувшись из мира воспоминаний, он посмотрел на нее гнетущим, как лик смерти, взглядом.

— Господь убил всю мою семью. Моего брата, его жену и сына, наших отца и мать. Но оставил в живых меня.

Она накрыла его руки своими ладонями, порываясь обнять его и прижать к себе, но понимала, что такую боль успокоить невозможно. Ни оправдать Бога, ни объяснить, в чем состоял Его план, она не могла. Праведники умирали вслед за грешниками, а Церковь отговаривалась тем, что человеческий род должен платить за грехи сообща.

— Что сталось с вашим домом?

— Лживый аббат, развалившись в кресле отца, сообщил, что смерть нашла их по воле Всевышнего, но — вот радость-то — наш щедрый дар сократит их пребывание в чистилище. — В его смехе она услышала пронесенное через годы страдание. — Теперь на наших землях пасутся жирные овцы монахов.

— Но почему не вмешался король? Как он позволил?

Гаррен пожал плечами.

— Быть может, решил, что Бог защитит границу лучше меня. — Его руки под ее ладонями свернулись в кулаки. — А аббат предложил мне подкопить денег и выкупить дом обратно.

— А если бы вы привезли с войны заложников вместо… — Уместно ли задавать такие вопросы? — … вместо графа, то выкупа за них было бы достаточно?

— Чтобы вернуть дом? — Перед нею снова предстал Гаррен, которого знала. Тот, который вечно враждовал с Богом. — Ну нет, я бы не позволил Богу забрать еще и Уильяма.

Он принял удар на себя вместо друга. Обменял свое будущее на жизнь графа, пытаясь в очередной раз исправить допущенную Богом ошибку. Она понимала его. Лорд Уильям и ей самой почему-то казался родным. Она часто задумывалась, почему.

— Ради него вы готовы на все?

Он посмотрел на нее долгим, тяжелым, пристальным взглядом, потом заправил за ее ухо непослушную прядку волос. Пробежался пальцами по щеке. Прикосновение было легким, как шепот.

— Когда-то мне казалось, что да.

Задержав дыхание, она ждала. Мечтала. Надеялась.

Его пальцы сорвались с ее щеки, оставив вместо себя дыхание ветра.

— Вы скучаете по своему дому? — спросила она.

Взгляд его стал далеким и несколько озадаченным.

— Я почти не помню его. Скорее я скучаю по самому ощущению дома.

Вы знаете, каково это — не иметь своего дома? Она сгоряча швырнула этот вопрос ему в лицо, еще не зная, что оба они — бездомные дети. Впервые за все это время она увидела его таким, как есть — не святым и не дьяволом, а человеком. Который надел на шею священную реликвию и оберег-ракушку несмотря на отсутствие веры. Который, как и она сама, был не в силах ничем повлиять на Господа.

— Значит, теперь вы совсем ни во что не верите? — еле слышно выдохнула она.